Роль Л. Д. Троцкого в создании Красной Армии
Фрагмент из книги Петра Балаева "Троцкизм".
Как принималось решение о назначении Иудушки наркомвоенмором - я точно не знаю. Почему-то историков никогда не волновал этот вопрос. Было ли это решение компромиссным, как выбор кандидатуры главы делегации в Брест или Ленин специально предложил его сунуть на это место, чтобы он там окончательно проявил «гениальность», но эта должность и привела Троцкого к политическому фиаско.
Первое, что сделал Лёва, получив мандат главного военного Республики – с должности сбежал. Он ее бросил. Я невероятное утверждаю? Совсем нет.
Судите сами. С чего бы вы сами начали свою деятельность на посту наркома? Конечно, с организации штаба, аппарата управления. Где бы вы дислоцировались? Естественно, в столице. Там, где и все остальные центральные органы власти. Вашей первостепенной задачей было бы – организация обороны из центра, сведение в наркомат всех нитей управления. У вас под рукой и на постоянной связи – Главнокомандование, Генштаб, возможность оперативно решать вопросы со смежными наркоматами и главой правительства…
Что сделал Троцкий? Он сформировал свой знаменитый «поезд», т.е. колонну бронепоездов, и укатил на нем «на фронты». Ищите зайца в поле!
Поступок Троцкого, пересевшего с кресла наркома в «поезд», выглядит очень нелогично для человека, рвущегося к власти. Власть как раз у наркома, который сидит в кабинете, куда сходятся все нити управления, а не у мотающегося по фронтам агитатора. Особенно у наркома Обороны, должность Льва Давидовича была её аналогом, именно он по должности обязан был отвечать за оборону Республики. В его подчинении был и главнокомандующий войсками, и Всероссийский главный штаб. Туда стекались все оперативные сведения с фронтов, там принимались решения по войсковым операциям. Власть была – там, власть наркомвоенмора. В поезд оттуда по телеграфу передать можно было очень и очень мало для того, чтобы с колес принимать решения. Карту – не передашь по телеграфу. Весь массив оперативной информации – по телеграфу, это не реально. Совещания с главным командованием по телеграфу – это совсем смешно.
Единственное, что возможно в таком положении - отстукивать проекты директив и приказов для утверждения. И всё, практически.
Сам нарком может из своего комфортабельного вагона рассылать директивы и приказы по фронтам, но так как он не может владеть всей полнотой оперативной информации, то его распоряжения будут зачастую характеризоваться степенью предельной глупости.
Я думаю, что к 1918 году у Льва Давидовича сформировался очень сильный комплекс неполноценности, который его сопровождал потом всю жизнь. Чувство собственного превосходства, внушенное ему в юности первой женой, сменилось паническим страхом ответственности за поручаемые дела. А это и есть страх получить власть.
К 1918 году у Троцкого было провалено абсолютно всё, за что он брался, кроме участия в Октябрьском вооруженном восстании, но там он являлся исполнителем. Всё, что он пытался делать самостоятельно, находясь в противостоянии с Лениным, не получилось. В итоге, к Октябрю оказался в одиночестве. Проба в наркомате по иностранным делам была крайне неудачной. И тут – самый ответственный пост в Республике, отвечать за оборону. И Троцкий психологически сломался.
Конечно, Владимир Ильич не был безответственным авантюристом, доверяя пост наркомвоенмора непригодному для этой должности человеку. Ленин дело обороны Республики взял на себя. Все стратегические решения в ходе гражданской войны принимались Предсовнаркома лично, через голову Льва Давидовича.
Военное дело, конечно, штука не совсем простая, требует знаний. Но еще больше оно требует умения учиться, личной организованности, здравомыслия и смелости брать ответственность на себя. Таких качеств у Троцкого не было. Он поступил просто – передоверился «профессионалам». Воспользовался тем, что Ленин начал проводить политику привлечения к делу создания Красной Армии военных специалистов и едва не довел эту политику до полного абсурда. Он попытался отдать им полную власть над армией.
Ну, а что, они же профессионалы?! Вот пусть и командуют.
То, что только совсем небольшая часть этих профессионалов пришла в РККА добровольно, следуя своим убеждениям – его волновало мало. То, что мобилизованные, часто мобилизованные принудительно, так, что даже семьи военспецов приходилось брать на контроль, почти в заложники, нуждались в постоянном и жестком контроле – его тоже волновало мало. А оценить профессиональные качества бывших царских офицеров и генералов – это совсем сложно было. Наркомвоенмор не понимал, что окончивший Академию Генштаба еще полководцем не является, для него сам факт наличия военного образования был важнее всего.
И, конечно, такой начальник не может терпеть в подчиненных тех, кто его считает дураком, у такого начальника подчиненные будут, как на подбор – подхалимы и сволочи. Поэтому виднейший военачальник генерал Бонч-Бруевич, не боявшийся конфликтовать даже с придворными царя, из армии был выдавлен. Его сменил бесхребетный С. С. Каменев.
Создатель Красной Армии… Из поезда много не создашь. Но кое-что можно, конечно. Лично Лев Давидович отметился в этом плане. Под его патронажем была организована 11-я «железная» дивизия. Краса и гордость армии, как он о ней выражался. Эта «краса и гордость», была послана на помощь Царицыну, когда оттуда отозвали Сталина, и в полном составе, с развернутыми знаменами, под музыку ушла к белым.
Еще 2-я Конная Армия – там тоже он руку приложил. Его детище. Эта конница с командиром Филиппом Мироновым, еще в составе корпуса, с места формирования в Саранске рванула без приказа к фронту. Вполне обосновано возникло подозрение, что Миронов изменник. С. М. Буденный эту шайку остановил и разоружил, самого Миронова арестовал и хотел расстрелять, спас Филиппа Троцкий.
С горем пополам корпус дорастили до штата армии. Поставили временно командовать лучшего комдива Первой Конной - Оку Городовикова. Но в преддверии операции по разгрому Врангеля, Городовикова поменяли на Миронова. И эта армия своим бездействием позволила частям белых прорваться в Крым.
Вот что реально было создано Троцким.
Стиль руководства Троцкого. В моде взгляды, что он командовал с широким использованием методов террора и репрессий. Якобы, по его приказам производились массовые расстрелы красноармейцев и командиров. Увы, реальных фактов, подтверждающих это, нет. Нет ничего, кроме белогвардейской пропаганды.
Личность Льва Давидовича для пропаганды в стиле «кровавая власть жидов-большевиков» идеально подходила. Белые использовали это на все 100%, Красную армию они иначе, как детищем Троцкого и не называли.
Вот они и приписали ему репрессии. На самом деле никаких расстрелов каждого десятого красноармейца из состава неустойчивых частей, децимаций по римскому образцу, в Красной Армии не было по приказам Троцкого. Мне вообще кажется, что эти децимации - выдумка кабинетных историков, которые никогда не видели вблизи толпу вооруженных людей. Такую же ерунду они, кстати, приписали и Чингисхану.
Децимации в РККА - выдумка капеллевцев, которым ввалили под Казанью и Симбирском от всей души. Так белая сволота оправдывала свое поражение, когда их стали лупить бывшие унтера, такие, как Василий Чапаев. В Комуче, тогдашнем контрреволюционном правительстве, хватало интеллигентов, которые могли такое придумать.
В большевистском правительстве, чудак, который стал бы из себя изображать римлянина таким образом, стал бы к стенке в одиночку, его стали бы считать и он десятым оказался бы. Один – и десятый. Если бы, конечно, взбунтовавшийся полк раньше не разметал его поезд.
Такое же фуфло – слова, приписываемые Бронштейну про Россию в топке мировой революции. Попробовал бы он только ляпнуть такое!
Единственное, что хотел сделать Л. Д. Троцкий - расстрелять некоторых политработников Восточного фронта за то, что они проворонили измену военспецов. И это ему не удалось. Ленин его приказ об отдании их под трибунал отменил. Да еще под Свияжском он командира и комиссара отступившего без приказа полка в трибунал отправил, но те несколькими месяцами ареста отделались.
Так и дали ему с наганом резвиться – держите карман шире! Приглядывали за Иудушкой внимательно.
Не этим он прославился в реальности, а тем, что удрав на поезде из наркомата «на фронт», засыпал командование фронтов кучей приказов, которые часто противоречили друг другу и вносили дезорганизацию в руководство боевыми операциями. Довел командиров и комиссаров до такой степени ненависти к себе, что даже побоялся прибыть на 8-ой съезд партии, потому что в ответ на его стиль руководства, в РККА сформировалась «военная оппозиция»…
Нет, конечно, «военная оппозиция» имела место быть. Такая компания вылезла из среды «левых коммунистов» Н. И. Бухарина. Но тех придурков, которые отрицали необходимость иметь регулярную армию, всерьез никто не воспринимал. Им сразу рты заткнули. Пришлось Троцкому к «военной оппозиции» причислить героя обороны Царицына Клима Ворошилова. Приписал он Клименту Ефремовичу намерение вообще военных специалистов в армию не привлекать. Нет, конечно, на то, что друг Ворошилова Николай Руднев, его начальник штаба, тоже был бывшим офицером, внимания можно не обращать. Если Троцкий сказал, что Ворошилов был против – значит, против. Еще Лев Давидович рассказал в мемуарах, что во время 8-го съезда состоялось зарытое заседание военной коллегии, на котором сам Ленин топал на Клима ногами за то, что тот не желал офицеров в армию пускать. Только стенограмма этого заседания, со слов Троцкого, никогда не публиковалась. При Брежневе это исправили, нашли эту «стенограмму» и включили в так называемые «Ленинские сборники», т.е. в издание, дополняющее ПСС. Там, в этой «стенограмме», Ворошилов Ленину доложил, что бои под Царицыным были такими страшно кровавыми, что он потерял 60 тысяч бойцов. А Ленин ругался страшно, мол, видите, что без военспецов происходит, видите какие потери?
Сочинители этой «стенограммы» забыли только уточнить, сколько вообще войск было у Климента Ефремовича, получилось, что он всю свою армию, и еще сверху тысяч 10, под городом на Волге уложил, а потом на съезд хвастаться победами припёрся. А Сталин, желая своего друга выгородить, убрать упоминания об участии Клима в компании против Ленина, эту «стенограмму» от народа прятал.
Но из стенограммы самого съезда видно, что даже докладчик от «военной оппозиции» Смирнов не с Лениным ругался, он костерил Троцкого за то, что тот понапихал в высшие командные кадры бывшего офицерья без всякой проверки. В результате получили факты многочисленных измен, переходов целых полков на сторону белых, бегство штабных офицеров с картами и планами к противнику. Съезд и закончился без оппозиции, оказалось, что она почти полностью стоит на ленинском подходе к строительству армии: военспецы необходимы, только с ними нужно работать с головой.
Но к тому времени наркомвоенмор и Председатель РВС успел в армию призвать 30 тысяч этих гавриков. Большинство – гаврики, в полном смысле этого слова. Такое впечатление, что они так ничего в реальной жизни и в том, что произошло в стране, не поняли. Думали, что всё осталось по-прежнему, только царь сменился. Был Николашка, стал Владимир. Как при царе они корчили из себя белую кость, так и продолжали при Советской власти.
Генерал Бонч-Бруевич много о них чего написал, в красках. Как интриговали вместо того, чтобы воевать, как воровали в голодной стране, как командующие фронтами жили в особняках, заваленных пустыми бутылками, и с перепою, во время наступления Деникина, спали до обеда…
Выгнать их из армии? И куда они пойдут? Уголь в вагоны грузить и улицы подметать или убегут за пайками и окладами к белым? Вот и пришлось эту многочисленную шваль, которая еще при царе разложилась, терпеть. Вместе с их «крестным отцом» - «львом революции». Только уже на Лёву плюнули в полном смысле этого слова, с его мнением после 8-го съезда считаться совсем перестали.
Сам Троцкий, будучи феноменально глупым, откровенно об этом и написал в главе «Военно-стратегические разногласия» своих мемуаров «Моя жизнь». Таких «разногласий» было четыре. Я просто приведу обширные выдержки из его книги, пока не акцентируя внимания на сути этих «разногласий» и на том, что сам автор набрехал, только как пример, что по абсолютно всем принципиальным вопросам обороны во время гражданской войны, точка зрения Председателя РВС и наркомвоенмора была всем до лампочки. С ним никто не считался. Хотя, казалось бы, должно быть наоборот. Или не так?
Прочтите сами:
Первый острый спор возник в Центральном Комитете летом 1919 г. в связи с обстановкой на Восточном фронте. Главнокомандующим тогда был еще Вацетис. О нем я говорил в главе, посвященной Свияжску. Я заботился о том, чтоб укрепить уверенность Вацетиса в себе, в своих правах, в своем авторитете. Без этого командование немыслимо. Вацетис считал, что после первых наших крупных успехов против Колчака нам не следует зарываться слишком далеко на восток, по ту сторону Урала. Он хотел, чтоб Восточный фронт зазимовал на горном хребте. Это должно было дать возможность снять с востока несколько дивизий и перебросить их на юг, где Деникин превращался во все более серьезную опасность. Я поддержал этот план. Но он встретил решительное сопротивление со стороны командовавшего Восточным фронтом Каменева, бывшего полковника генерального штаба, и членов Военного Совета Смилги и Лашевича, старых большевиков. Они заявили: Колчак настолько разбит, что для преследования его нужно не много сил; главное - не давать ему передышки, иначе он за зиму оправится и к весне нам придется начинать восточную операцию сначала. Весь вопрос состоял, следовательно, в правильной оценке состояния армии Колчака и его тыла. Я считал уже тогда Южный фронт неизмеримо более серьезным и опасным, чем Восточный. Это подтвердилось впоследствии полностью. Но в оценке армии Колчака правота оказалась на стороне командования Восточного фронта. Центральный Комитет вынес решение против главного командования и тем самым против меня, так как я поддерживал Вацетиса, исходя из того, что в этом стратегическом уравнении есть несколько неизвестных, но что солидной величиной в него входит необходимость поддержать еще слишком свежий авторитет главнокомандующего. Решение Центрального Комитета оказалось правильным. Восточный фронт выделил некоторые силы для юга и в то же время победоносно продвигался в глубь Сибири по пятам Колчака. Этот конфликт привел к смене главного командования. Вацетис был уволен, его место занял Каменев.
...
План, который я предлагал с самого начала, имел прямо противоположный характер. Я требовал, чтоб мы первым ударом отрезали добровольцев от казаков и, предоставив казаков самим себе, сосредоточили главные силы против добровольческой армии. Главное направление удара приходилось, по этому плану, не с Волги на Кубань, а от Воронежа на Харьков и Донецкий бассейн. Крестьянское и рабочее население в этой полосе, отделяющей Северный Кавказ от Украины, было целиком на стороне Красной Армии. Подвигаясь по этому направлению, Красная Армия входила бы, как нож в масло. Казаки оставались бы на местах, чтоб охранять свои границы от чужаков, но мы их не трогали бы. Вопрос о казачестве оставался бы самостоятельной задачей, не столько военной, сколько политической. Но нужно было прежде всего стратегически отделить эту задачу от задачи разгрома добровольческой армии Деникина. В конце концов был принят именно этот план, но лишь после того, как Деникин стал угрожать Туле, сдача которой была опаснее, чем сдача Москвы. Мы потеряли несколько месяцев, понесли много излишних жертв и пережили несколько крайне опасных недель.
Отмечу мимоходом, что стратегическое разногласие по поводу Южного фронта имело самое прямое отношение к вопросу об оценке или "недооценке" крестьянства. Я строил весь план, исходя из взаимоотношений крестьян и рабочих, с одной стороны, и казаков - с другой, и именно по этой линии противопоставлял свой план абстрактно-академическому замыслу главного командования, которое нашло поддержку большинства ЦК. Если б я потратил тысячную часть тех усилий, которые пошли на доказательство моей "недооценки" крестьянства, я мог бы построить такое же, т.е. столь же нелепое, обвинение не только против Зиновьева, Сталина и других, но и против Ленина, положив в основу наши разногласия насчет Южного фронта.
Третий конфликт стратегического порядка возник в связи с походом Юденича на Петроград. Об этом рассказано выше и повторяться надобности нет. Напомню лишь, что под влиянием крайне тяжкого положения на юге, откуда шла главная угроза, и под действием сообщений из Петрограда о необычайном будто бы вооружении и снаряжении армии Юденича, Ленин пришел к мысли о необходимости сократить фронт путем сдачи Петрограда. Это был, пожалуй, единственный случай, когда Зиновьев и Сталин поддержали меня против Ленина, который через несколько дней и сам отказался от своего явно ошибочного плана.
...
Последнее разногласие, несомненно самое крупное, касалось судьбы Польского фронта летом 1920 г…
Во всяком случае, у Ленина сложился твердый план: довести дело до конца, т.е. вступить в Варшаву, чтобы помочь польским рабочим массам опрокинуть правительство Пилсудского и захватить власть. Наметившееся в правительстве решение без труда захватило воображение главного командования и командования Восточного фронта. К моменту моего очередного приезда в Москву я застал в центре очень твердое настроение в пользу доведения войны "до конца". Я решительно воспротивился этому. Поляки уже просили мира. Я считал, что мы достигли кульминационного пункта успехов, и если, не рассчитав сил, пройдем дальше, то можем пройти мимо уже одержанной победы - к поражению. После колоссального напряжения, которое позволило 4-й армии в пять недель пройти 650 километров, она могла двигаться вперед уже только силой инерции. Все висело на нервах, а это слишком тонкие нити. Одного крепкого толчка было достаточно, чтоб потрясти наш фронт и превратить совершенно неслыханный и беспримерный даже Фош вынужден был признать это - наступательный порыв в катастрофическое отступление. Я требовал немедленного и скорейшего заключения мира, пока армия не выдохлась окончательно. Меня поддержал, помнится, только Рыков. Остальных Ленин завоевал еще в мое отсутствие. Было решено: наступать.
Пытаясь хоть как-то оправдать свое самоустранение от должности наркома и то, что, за ним не числилось никаких реальных заслуг в организации обороны Республики, Троцкий в воспоминаниях писал, что это произошло по той причине, что он приезжал на опасный и сложный участок фронта, там мигом всё организовывал, и сразу скакал по шпалам на следующий сложный участок. И ни разу не имел возможности воспользоваться результатами своей полководческой работы. Успешное наступление и разгром противника происходили уже без него, отвлеченного более важными делами. Пожарник. Только с пожара смывавшийся, когда еще огонь не погас.
При этом, критическая ситуация под Пермью – Сталин с Дзержинским. Царицын – Сталин. Угроза Юденича Петрограду – Сталин. Деникин – Сталин. Врангель – Сталин.
Одного поезда «льва революции», видно, не хватало. Причем, Иосиф Виссарионович имел противную привычку и Бронштейна, и его приближенных отгонять от дел командования пинками мягким кавказским сапогом.
Многие свидетели отмечали довольно странную привычку Троцкого демонстративно читать на заседаниях Реввоенсовета и правительства французские романы. Обычно это объясняли тем, что его не волновал ни один вопрос, если он не касался его лично. Немного это не так. Мне встречались такие типы. Последний из них на совещаниях демонстративно копался в своем смартфоне. Я не о Медведеве пишу. У меня был такой «коллега». Сначала он проявлял бешенную активность, но когда всех сумел убедить в собственной глупости и некомпетентности, то вся его активность начала сливаться в унитаз, его «гениальные» мысли игнорировались с постоянной регулярностью, в конце концов, он принял вот такую позу с «французским романом».
Позиция: «А чего мне с вами разговаривать, если вы меня все равно не слушаете и по-своему всё сделаете?».
А Владимир Ильич Иудушку уничтожал последовательно и цинично. В 1920 году наркомвоенмору поручили разобраться с ситуацией с железнодорожным транспортом. Проблема разрухи на железных дорогах была очень сложной, там нужно было работать. Как это умел Ф. Э. Дзержинский. Поручение, Троцкий, конечно, не выполнил, но зато вылез с «профсоюзной дискуссией». Суть его нового «учения» заключалась в превращении профсоюзов в орган государственной власти. Это был последний смертельный кульбит Троцкого. Он со своей идеей оказался в оппозиции к Ленину. Именно вопрос о профсоюзах поставил на нем крест, как на политическом деятеле.
Скорей всего, он это понял, поэтому и пошел на вербовку со стороны сначала немецкой, а потом и английской разведок с 1924 года. Поймали его на том, думаю, что после смерти Ленина Иудушка стал изгоем. Он не рассчитал, что настоящая ленинская гвардия после смерти Вождя не распадется и не потеряет влияние, а, наоборот, сплотится и усилит свои позиции.
Рассчитывая, что смерть Ильича вызовет сразу драку за власть, он решил отсидеться в отпуске, на юге, на похороны не выехал. Ход был умным, если бы драка возникла. Можно было явиться в Москву в разгар свары и заявить: сволочи, Ильич не успел умереть, а вы уже перегрызлись?!
Но просчитался. Сталин перехватил инициативу, превратил похороны в мероприятие по укреплению партии, в которую пошел «ленинский призыв».
Более того, по настоянию Иосифа Виссарионовича тело Ленина было забальзамировано и помещено в Мавзолей. Оно стало святыней. Само собой, и ленинские идеи стали такой же святыней. У всех, кто был к нему в оппозиции, оставалось два выхода: либо заткнуться, либо самоубиться. Троцкий, как всегда, из всех вариантов выбрал наихудший.
В 1923 году, еще при жизни В. И. Ленина, ЦК, обеспокоенный положением с РККА, создал специальную комиссию для обследования армии. Выводы комиссии звучали страшно. Армии, как боевой силы, не существовало. В результате проведенной демобилизации, сокращения РККА до 500 тысяч человек, из войск была уволена большая часть командных кадров, обученных и воспитанных во время войны, тех, кто и должен был прийти на смену военспецам. Л. Д. Троцкий, как всегда, доверил всё дело «специалистам», ну те и порезвились на этом деле. Развал в армии дошел до того, что среди краскомов началась волна самоубийств из-за катастрофического материального обеспечения. Армия голодала. Комиссия приводила страшные факты - доходило до того, что жены командиров, чтобы прокормить семьи, занимались проституцией.
Само собой, Лев Давидович на прозвучавшую в его адрес критику на Пленуме ЦК, что он, как Председатель РВС, забросил работу, вскипел и в порыве гневного возмущения попросил отправить его в Германию, где назревала революция, «революционным солдатом». Решимость Троцкого ехать к немцам солдатом высмеял Зиновьев, и тоже предложил свою кандидатуру в «революционные солдаты».
После них выступил И.В. Сталин, такое впечатление, офонаревший от этих двух чудаков, и сказал, что ЦК не будет рисковать «…двумя драгоценными жизнями своих любимых вождей» (да, комичного в истории нашей страны было не меньше трагичного). Потребовал прекратить склоку и начать, наконец, работать. Но после того, как состав РВС Пленум предложил расширить, ввести в него М. В. Фрунзе, Л. Д. Троцкий демонстративно заседание покинул. За ним послали делегацию, просили образумиться. Ничего же страшного для его самого не произошло, вроде. Он оставался Председателем РВС, а у Фрунзе был значительный опыт по строительству и руководству армией, можно было даже усилить свои позиции, начав проводить вполне успешную военную реформу с таким заместителем. Пусть бы Фрунзе работал, а результат можно было приписать себе. Какие проблемы? Но даже на такую аппаратную игру Троцкий не пошел. Не из-за принципиальной честности, конечно. Принципиально честно - это работать. Показать тому же Фрунзе, что ты начальник и компетентный профессионал, заставить его выполнять твои указания и распоряжения.
Но как это показать Михаилу Васильевичу, который в военном деле собаку съел? Он же мигом раскусит и разоблачит своего начальника, как непригодного к руководству военным ведомством человека. И на фронты ведь не уедешь на поезде «революцию продвигать». Не было уже в 1923 году фронтов. Это при военспецах можно было читать романы во время совещаний. Кто военспецам обеспечивает приличных размеров пайки и оклады, того они и любят страстно. И то не все. Бонч-Бруевич Троцкого считал тварью, а его выдвиженцев – пьяницами и паразитами.
В 1924 году М. В. Фрунзе назначают заместителем Льва Давидовича в РВС и Троцкий окончательно теряет интерес к тому, созданием чего хвалился – к Красной Армии. Стал заниматься откровенным саботажем со своими французскими романами на заседаниях РВС. Разумеется, неработающего в должности наркома и Председателя РВС с этих должностей пнули. Военное ведомство возглавил Фрунзе. Из Политуправления еще раньше вылетел Антонов-Овсеенко, любимец Бронштейна. Тоже отметился в военной карьере тем, что завалил абсолютно всё, что ему поручали. Из командования его тихо убрали в «замполиты». Сменивший его Бубнов, примечательно – совсем не сталинист, увидел, что в армейской воспитательной работе в ходу лозунг «Троцкий – создатель РККА», и распорядился эту дурь войскам больше не запуливать. А то в войсках смеются над политработниками.
На этом карьера «льва революции» в качестве наркома закончилась. Стали его пробовать на других должностях, может хоть где-то он сможет себя проявить. Назначили председателем Главконцесскома. Опять сидел на совещаниях с французскими романами. Потом был пост Председателя особого совещания при ВСНХ по качеству продукции – то же самое. Председатель Электротехнического комитета – такая же картина. Троцкий демонстрировал, что эти должности для него оскорбительно незначительные, назначения трактовал, как попытки его унизить. Его биографы с этим тоже соглашаются, когда объясняют поведение своего кумира.
Конечно, если бы эти биографы занимались всю жизнь не кабинетно-«научной» работой, а реальным делом, требующим реального результата, а не «научных» трудов, то они бы поняли, «где здесь собака порылась». Они бы обязательно сталкивались бы с такими троцкими.
Лев Давидович страдал тяжелейшим комплексом собственной неполноценности. Он осознавал свою деловую неспособность, а умения учиться у него не было. Да и амбиции отсекали саму мысль начать с малого и дорасти до значительного. Поэтому – всегда поза. Я великий и гениальный, а вы мне – какую-то ерунду подсовываете! Так вот вам – я буду вас игнорировать и читать книжки про французскую любовь!
Я сейчас процитирую его собственные строки, в которых он объясняет, почему даже при Ленине следов его какой-то работы никто не замечал:
Нет никакого сомнения в том, что для текущих дел Ленину было во многих случаях удобнее опираться на Сталина, Зиновьева или Каменева, чем на меня. Озабоченный неизменно сбережением своего и чужого времени, Ленин старался к минимуму сводить расход сил на преодоление внутренних трений. У меня были свои взгляды, свои методы работы, свои приемы для осуществления уже принятых решений. Ленин достаточно знал это и умел уважать. Именно поэтому он слишком хорошо понимал, что я не гожусь для поручений. Там, где ему нужны были повседневные исполнители его заданий, он обращался к другим.
Кто умный, тот поймет, в чем по собственной глупости признался сам Троцкий. Какой смысл ему поручать хоть что-то, если этот баран, ничего ни в чем не соображая, начинает не исполнять порученное, а придумывать «свои методы работы»?
Вот вам и вся деятельность «льва революции» после Октября и до его окончательного сваливания в голую оппозиционную склоку.
Наша российская образованная публика любит подсмеиваться над узостью кругозора и невежеством среднего американца. Нашим интеллектуалам льстит чувствовать себя по сравнению с ограниченными янки почти энциклопедистами.
Я не знаю, что в головах американцев на самом деле, но в наших отечественных черепушках чего только нет. Например, один прошаренный блогер ко дню смерти Я. М. Свердлова высказался так: «…Свердлов был убежденным, яростным троцкистом, как и товарищ Фрунзе. Вот и представьте себе, кто стал бы лидером, не умри товарищи Свердлов и Фрунзе вовремя. То-то же...». Человек МГУ закончил!
И мы еще смеемся над тупыми американцами, которые не знают, против кого Америка во ВМВ воевала! Сами-то легко поверили и в сейф Свердлова, набитый золотом и фальшивыми паспортами, и даже в анекдот, рассказанный Хрущевым про то, как Сталин, пребывая в ссылке вдвоем с Яковом Михайловичем, доставал своего товарища тем, что посуду не мыл, а собакам давал вылизывать.
Еще и письмо Якова Михайловича из ссылки нашли, в котором тот писал, что отношения со Сталиным у него не сложились…
Эх, образованщина! Не хватает ума сообразить, что письма из ссылок перлюстрирует полиция, поэтому в них пишут вещи, которые полицию должны вводить в заблуждение. Сталина и Свердлова по недосмотру жандармов вместе поселили в Туруханском крае. Оба они были склонны к побегу, а бежать вдвоем легче, чем одному, поэтому их вскоре расселили.
Это было бы смешно, если бы не было грустно – Свердлова на самом деле уже считают противником Ленина и троцкистом. Вот каким он был противником Ильича, если Яков Михайлович вдвоем со Сталиным были самыми твердокаменными ленинцами? И как он мог быть троцкистом, если его положение в партии и в государстве с положением Троцкого было несопоставимо? Пескарем мелким Лейба против него был. Вот Троцкий мог быть «свердловистом», наоборот – нет.
А Фрунзе… Да едва его назначили в РВС, так Троцкий в знак протеста вышел из Реввоенсовета.
Петр Балаев
Коммунистическое движение имени «Антипартийной группы 1957 года» призывает всех, кто поддерживает нашу программу, вступать в наши ряды и участвовать в строительстве настоящей коммунистической партии.