Берегитесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные

(Евангелие от Матфея, 7:15)

Многим известен метод по опорочиванию опасного свидетеля, к которому прибегают в кино ловкие адвокаты – установят, что человек в детстве пару раз бабушку обманул, прибрехнут про отрывание им в юности крылышек у мух, докажут, что нынче часто выпивает или является проституткой – да давай присяжным втирать – мол, нельзя доверять сказанному им или ею, даже под присягой. Странно это. В некоторых странах на библии клянутся, но при этом никто не удостоверяется в искренности веры свидетеля, больше уповая на осознание ответственности за дачу ложных показаний, но все равно считают – если проститутка – значит, может и соврать.

Наш метод только внешне схож с указанным. Мы не считаем невежество в русском языке или марксизме резко характеризующим человека с негативной стороны, допускаем возможность забыть что-либо из школьного курса или из классиков МЭЛС, а также заблукать в логических построениях. Мы не лишаем марксиста права на ошибку даже в слове из трех букв, но одним из главных качеств коммуниста предполагаем способность стремиться к собственному совершенству, то есть учиться, а ежели ошибки имели место – уметь их признавать. Факты отрыва двух «лучших сыщиков» от реальности и Маркса с Лениным нами приводятся лишь для очевидности доказательства – претензии обоих «профессоров» на оценку «научности» всего мирового или только российского левого движения, а также критика Сталина, не подтвержденные собственным, близким к непогрешимости, уровнем подготовки «обоих из ларца» во всем и вся – безосновательны. А результаты их деятельности – крайне вредны для дела коммунизма.

«Красный профессор» при «выходе из сумрака» своей философии с совой на плече и томиком Гегеля под мышкой зачастую и вовсе пытается перекрасить мир в серый цвет, подобно тому же самому Гегелю. Тот тоже, из умозаключений исходя, пытался учить художников смешивать краски, а когда ему очень нужно было «красиво» перейти от категории «понятие» к «суждению», то не погнушался тем, чтобы вопреки этимологии немецкого языка говорить о связи слова «суждение» (das Urteil) со словом «перводеление» (Ur-teilen), хотя на самом деле это существительное означает «то, что предоставляется, присуждается, постановляется» (судьей, начальником, законодателем). Гегеля, это конечно, не красит, но практически не умаляет его заслуг – это было исключение в его демонстрации равенства развития логики с развитием языка. Постоянные же фальсификации Поповым цитат классиков, исторических фактов, документов и просто цифр – красят «красного профессора», но только в розовый цвет – даже если допустить, что Михаил Васильевич, не поняв иронии Маркса во фразе: «для достижения столь высокой цели, разумеется, позволительно фальсифицировать несколько цифр» (МЭ, 10-606), - стремится двинуть человечество к счастью именно этим путем.

Да и высоки ли у М.В. Попова цели? Берем его книгу 2009 года «Ленин в современном мире», для которой он написал предисловие и несколько тезисов. Читаем аннотацию:

«С современных позиций даются научно обоснованные оценки роли и значения теоретической и практической деятельности В.И. Ленина как идеолога, политика и руководителя Российского государства в один из сложнейших этапов его истории».

Настораживаемся, поскольку некий Данилкин тоже предложил и даже реализовал современный, парадоксальный взгляд на Ленина, правда, еще и в неожиданном ракурсе. Читаем предисловие:

«...касается и фигуры В.И.Ленина. Тот период, когда была просто травля или заушательская критика, этот период прошёл. Наступило время серьёзных раздумий. Музей в Разливе работает и конференции проводятся, чтобы не только нынешним, но и будущим поколениям можно было объективно, беспристрастно, обоснованно разбираться во всех событиях не по слухам, не по заявлениям, а по фактам, документам и аргументам»

(с. 5).

Выдыхаем – видимо, от «современного взгляда» Попова все же можно ожидать разминирования оставленного коварным Лениным поля… Читаем тезисы доклада «красного профессора» из этой книги – «Ленин о советской власти как о высшем типе демократии»:

«Более высокий демократизм пролетарского государства обеспечивается устройством Советской государственной власти. В написанной В.И. Лениным Программе РКП(б) подчеркивается определяющая особенность Советского государства: «избирательной единицей и основной ячейкой государства становится не территориальный округ, а производственная единица (завод, фабрика)» (В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 38, стр. 425–426). Эта особенность делает практически осуществимым контроль избирателей над своими депутатами и отзыв тех из них, кто не оправдывает доверие трудовых коллективов.

К сожалению, с принятием Конституции 1936 года указанная определяющая особенность Советской власти была утрачена, и с этого времени постепенно начала меняться классовая природа государственной власти.

Провозглашение в Программе КПСС в 1961 году общенародного характера государства по сути дела означало отказ от пролетарской демократии и открыло прямую дорогу к превращению ее в буржуазную демократию, то есть в диктатуру буржуазии»

(с. 65).

И – понимаем, что это, оказывается, не новый взгляд на Ленина, а старые попытки бить Лениным по Сталину. Прочитав подряд еще несколько книг «красного профессора», например – «Лекции по философии истории» (2010), «Советы как форма власти» (2013), и «Социальная диалектика» (2014) – мы приходим к выводу, что тема ошибок Сталина – поповский конёк, а выбранная им «научно обоснованная» позиция целиком обосновалась на стороне антисталинизма:

«А на какие же действительные недостатки Сталина следовало бы обратить внимание, чтобы их не повторять? Вот товарищ Сталин издал 11 раз свой сборник «Вопросы ленинизма», даже некоторые в шутку называли его «Вопросы сталинизма». Одиннадцать изданий, и в каждом издании публикуется выдержка об организационной форме социалистического государства из написанной В.И. Лениным Программы партии, которая была утверждена VIII съездом РКП(б) в 1919 году. В этой выдержке из партийной Программы говорится, что при социализме основной избирательной единицей и основной ячейкой государства является не территориальный округ, а завод, фабрика. … И в таком виде Советы просуществовали до 1936 года, до новой Конституции, которая, говорят, была самая демократическая для того времени. Но с ее принятием в 1936 году была создана новая система власти, и Советы из политической системы фактически были устранены, хотя названия и некоторые их черты были сохранены» »

(ЛпФИ, с. 83, 84);

«Советы в СССР отвечали своему понятию как органы, формируемые через трудовые коллективы, только до 1936 года»

(Социальная диалектика, с. 193).

Черт, против Попова в редуте из цитат Ленина и Программы партии напрямки не попрешь… Нанесем фланговый удар или десант выбросим, причем возглавить нелобовую атаку попросим Владимира Ильича, а в качестве средств огневой поддержки и усиления призовем Р. Оуэна и … Гегеля с Гераклитом. А еще и какого-нибудь попа, толкователя библии.

Так вот, в том же томе полного собрания сочинений, на который ссылается Михаил Васильевич, имеется несколько поясняющих «для военных» и для «красных профессоров» ленинских слов в отношении избирательной системы и ее основной единицы:

«Основные задачи диктатуры пролетариата в России состоят в настоящее время в том, чтобы довести до конца, завершить начатую уже экспроприацию помещиков и буржуазии, передачу всех фабрик, заводов, железных дорог, банков, флота и прочих средств производства и обращения в собственность Советской республики;

использовать союз городских рабочих и беднейших крестьян, давший уже отмену частной собственности на землю и закон о той переходной форме от мелкого крестьянского хозяйства к социализму, которую современные идеологи ставшего на сторону пролетариев крестьянства назвали социализацией земли, для постепенного, но неуклонного перехода к общей обработке земли и к крупному социалистическому земледелию» (с. 89 – Проект программы РКП(б));

«первичной избирательной единицей и основной ячейкой государственного строительства является, при Советской власти, не территориальный округ, а экономическая, производственная единица (завод, фабрика)» (с. 92 – Проект программы РКП(б));

«Вместе с тем РКП должна разъяснять трудящимся массам [и розовым доцентам], во избежание неправильного обобщения преходящих исторических надобностей, что … в самом недалеком будущем прекращение внешнего нашествия и довершение экспроприации экспроприаторов может, при известных условиях, создать положение, когда пролетарская государственная власть изберет другие способы подавления сопротивления эксплуататоров и введет всеобщее избирательное право без всяких ограничений»

(с. 109 – Проект программы РКП(б)).

Гегель цитировал Гераклита, утверждавшего: «все течет». Одна из составляющих революционной стороны гегелевской философии – это изменяемость мира, признание того, что ничто не вечно вообще и нет ничего, что можно бы было постоянно считать разумным и, следовательно, действительным. Попы, когда их спрашивают – как можно было землю за день сотворить и весь мир за неделю, говорят – мол, у бога один день как тыща лет и тысяча лет как один день. Для людей промежуток, вмещающий в себя полтора десятка лет – это уже много, а уж то время, с 1919-го до 1936-го – крайне богатое на изменения, предельно насыщенное событиями (слышите, Редин?), время движения в социализм семимильными шагами, когда страна пробежала за несколько лет дистанцию многих десятилетий – этот промежуток времени однозначно привел к тому, что много чего утекло и стало «другим». Например, «в настоящее время», то есть – в феврале 1919 года, Ленин считал одной из задач пролетариата переход от мелкого крестьянского хозяйства к крупному социалистическому земледелию. Попов сам же пишет:

«В каком году в России закончился переходный период от капитализма к коммунизму или, что то же, к социализму, поскольку социализм — это низшая фаза коммунизма? В начале 30-х годов, когда собственность на все средства производства стала общественной не только в городе, но и в деревне после создания колхозов, когда образовалось две формы одной общественной собственности — государственная и кооперативно-колхозная»

(ЛпФИ, с. 163).

Изменили ли программу партии в связи с созданием колхозов? Нет. Не изменили и в отношении избирательной системы, но, может быть – что-то изрядно изменилось не только в землепользовании, но и в экономике городов – быть может, экономической единицей воспроизводства общества потихоньку становился район, включающий в себя, разумеется, не только завод и фабрику, но ясли с детским садом и школой, в которой учатся дети рабочих? Прообразы экономических единиц общественного воспроизводства рисовал и пытался реализовать в виде «дворцов рабочих» Р. Оуэн, а представляли они из себя не только завод, но и весь комплекс учреждений для развития человека. Экономическая единица воспроизводства общества – это не только завод, это школа для обучения самих рабочих и их детей, больница для лечения рабочих и членов их семей, артель, производящая мебель для рабочих и многое другое.

Не потому ли Ленин «в настоящее время» 1919 года ратовал за выборы по заводам и фабрикам, что в Конституции было записано: «Не трудящийся, да не ест», – а кто наемный труд применяет для прибыли хотя бы в 0,1 процента – тот лишается избирательных прав? Ну, и может еще вследствие понимания – на заводах многие издавна регулярно читали от «Искры» до «Правды», вследствие чего понимают требования к депутатам не только инстинктивно, но и сознательно. К «настоящему времени» 1936 года картина изменилась не только в экономическом плане, но и в повышении сознательности всего населения. Читать научили, от попов оторвали, пропагандистские кампании провели – вот и демократизировали избирательную систему далее – чтобы каждый имел не формальную возможность стать депутатом, а реальную – и не только рабочий, но и учитель или парикмахер.

У М.В. Попова есть и «конкретные» практические доводы, кроме теоретических для обоснования ошибки Сталина при изменении порядка выборов в Советы:

«Теперь уже коллективы непосредственно не избирали депутата, а могли лишь выдвинуть кандидата, потом его должны были повести на площади или улицы, где его не знают, и там избрать. И кто тогда выбирал реально этого человека? Орготдел обкома партии.

А до этого, скажем, Кировский завод не только выдвигал кандидатов, но и непосредственно избирал четырех депутатов горсовета. Допустим, были избраны Иванов, Петров, Сидоров и Федоров. А после этого коллектив Кировского завода на конференции решил, что Сидоров недостаточно активно выражает интересы рабочих. Тогда он на этой конференции отзывает Сидорова и избирает вместо него, например, Филиппова. При этом что мы делаем? Объявляем избирательную компанию на всю страну? Нет. Мы берем и говорим: Сидоров, спасибо, иди снова на свое рабочее место, вместо тебя депутатом будет Филиппов, и все. Надо какие-то особые выборы проводить? Выборы были открытыми — на собраниях, конференциях трудовых коллективов»

(ЛпФИ, с. 84);

«Мне попались данные, что по Нижегородской области в 1935 году было отозвано порядка трехсот депутатов разных уровней, а с 1936 года никого и ниоткуда не отзывали, потому что это практически неосуществимо. Именно из-за того, что было введено восхваляемое ныне прямое представительство. Вот представьте себе, если один депутат избран от полутора миллионов человек, эти полтора миллиона могут по инициативе снизу собраться и отозвать депутата? Да никогда!»

(там же, с. 123,124).

Да – возможность отзыва народного избранника в любой момент – это очень важный момент, на который указывал Владимир Ильич, но у Попова она становится навязчивой идеей. Почему Попов в свое время не «отозвал» Сахарова или, если точнее – не организовал отзыв Собчака? Но это ремарка мимоходом. По факту же «красный профессор» лжет, поскольку в Конституции СССР 1936 г. указано:

«Статья 142. Каждый депутат обязан отчитываться перед избирателями в своей работе и в работе Совета депутатов трудящихся и может быть в любое время отозван по решению большинства избирателей в установленном законом порядке»;

«Статья 34. Совет Союза избирается гражданами СССР по избирательным округам по норме: один депутат на 300 тысяч населения».

Рассмотрев же для сравнения «ленинскую» конституцию 1918 года:

«25. Всероссийский Съезд Советов составляется из представителей городских Советов, по расчету 1 депутат на 25.000 избирателей, и представителей губернских Съездов Советов, по расчету 1 депутат на 125.000 жителей», –

мы поймем, что если Сталин и ушел от ленинского «норматива», то в 2,4 раза, а Попов приписал ему двенадцатикратное увеличение, т.е. оболгал Иосифа Виссарионовича в 5 раз. При этом требуют отдельного рассмотрения вопросы – почему решили перейти к прямым выборам в Верховный Совет, вместо практиковавшегося ранее, по сути, двухстепенного способа и почему посчитали нужным увеличить количество населения, избирающего одного депутата Совета Союза. Переход к прямым выборам в Верховный Совет в 1936 году мог обуславливаться тем, что «всеобщее, равное и прямое избирательное право, при непременном условии тайного голосования» за которое выступал Ленин, наконец-то стало полностью достижимым, поскольку в стране исчезли «лица, прибегающие к наемному труду с целью извлечения прибыли». Увеличение числа жителей от 125000 до 300000, от двухстепенного выбора депутатов в высший орган власти, перешедших к прямым выборам последних, может быть объяснено той же причиной – все, ранее не избиравшие, как прибегающие к наемному труду или по иным основаниям, не только как живущие на процент с капитала – исчезли вместе со своими иждивенцами (остались в незначительном количестве). Однако, это «исчезновение» оказалось связано не с физическим уничтожением, а с трудоустройством всех, кроме явных паразитов, ушедших в прямую конфронтацию с государством трудящихся. Опять же – благодаря Советской власти и несмотря на весь приписываемый ей «террор» в отношении населения собственной страны, это самое население прирастало количественно и численность Верховного Совета могла возрасти суммарно, по обоим причинам, до ничем не оправдываемой цифры.

Теперь, поскольку право нормирования населения на одного депутата в нижестоящие Советы Конституция СССР 1936 года делегировала конституциям республик – поищем поповские полтора миллиона избирателей для депутата сельсовета в Конституции, например, РСФСР 1937 года. Но обрящем, разумеется, другие цифры:

«Статья 145. Выборы в Советы депутатов трудящихся РСФСР производятся до избирательный округам по следующим нормам:

• краевого (областного) Совета, в зависимости от размеров края или области, - один депутат не менее, чем от 15000, и не более, чем от 40000 населения;
• областного Совета автономной области, в зависимости от размеров автономной области, - один депутат не менее, чем от 1500, и не более, чем от 2000 населения;
• Совета национального округа, в зависимости от размеров национального округа, - один депутат не менее, чем от 100 населения, и не более, чем от 500 населения;
• Совета административного округа, в зависимости от размеров административного округа, - один депутат не менее, чем от 2000, и не более, чем от 10000 населения;
• районного Совета, в зависимости от размеров района, - один депутат не менее, чем от 500, и не более, чем от 1500 населения;
• городского Совета и районного Совета в городах, в зависимости от размеров города или городского района, - один депутат не менее, чем от 100, и не более, чем от 1000 населения;
• Советов Москвы и Ленинграда - один депутат от 3000 населения;
• сельского Совета, в зависимости от размеров района деятельности сельского Совета, - один депутат не менее, чем от 100, и не более, чем от 250 населения».

Ежели же Попов обнаружил полтора миллиона избирателей для выборов одного депутата в Совет Национальностей – то ему необходимо привести и свои расчёты, и доказательства существования совета национальностей в Иваново-Вознесенске в 1905 году.

Вследствие явно обнаружившейся склонности М.В. Попова писать неправду – можно ли верить его заявлению, что ему «попались данные» по Нижегородской области? А если действительно попались – их точно не человек со схожей лживой сущностью подсунул «красному профессору»? Помимо этих вопросов возникает еще такой – не попались ли Попову и причины массового отзыва депутатов в Нижегородской области наравне с причинами прекращения подобных действий (ведь могли избирателям просто толково объяснить – право отзыва вовсе не обязательно к реализации, если депутат справляется с обязанностями, как и право отделения от СССР – если вам в составе СССР хорошо). Более же важный вопрос таков – в остальных республиках, краях, областях, районах, городах и весях – до Конституции 1936 года тоже царил массовый отзыв, незамедлительно прекратившийся с её принятием? «Попались» ли М.В. Попову и такие «данные»? Когда они будут в студии – можно будет продолжить об этом говорить. А то вот – «попадались данные» о виновности СССР в Катыни, «попадались», «попадались» – да другие начали попадаться, причем это вновь данные из официальных архивов… То, что прежде «попадавшиеся данные» о Катыни из одного и того же источника, откуда и пока еще продолжающие попадаться «данные» о Большом терроре (которого не было) – конечно, еще не связывает «красного профессора» со стремившимися «бить Лениным по Сталину» и выработавшими ранее «попадавшиеся данные» путем фальсификации документов. Однако, цели и методы работы – роднят Попова с комиссией Яковлева* чрезвычайно – в дополнение к попыткам «бить Лениным», искажая объективную реальность, у «красного профессора» имеются покушения на удары по Сталину Марксом, «неверно записав» за ними обоими. Понять «красного профессора» можно – если пытаться объединить классиков и бить ими всеми по их же целям – может и «скорая» чересчур долго ехать… Однако, понять – почему «профессор» при этом «красный» – невозможно!

* - «авторитетом Ленина ударить по Сталину, по сталинизму. А затем, в случае успеха, Плехановым и социал-демократией бить по Ленину, либерализмом и «нравственным социализмом» — по революционаризму вообще» («идеолог перестройки Яковлев)

Чрезвычайно роднит Попова с мерзавцами, бьющими по Сталину Лениным, а по Ленину еще чем-нибудь, и уже упоминавшаяся, но пока что ни разу не процитированная, несколько особняком стоящая «Советы как форма власти», написанная в 2013 году в соавторстве с А.С. Казенновым для проведенной «в 2013 году в Ульяновке Ленинградской области в Доме Ульяновых научно-практической конференции Красного университета Фонда Рабочей Академии»:

«Советский характер власти был вроде бы юридически закреплен, но лишь по форме, а не по существу. Слово Советы стояло и в Конституции РСФСР 1918 г., и в Конституции СССР 1924 г., однако избрание депутатов через трудовые коллективы, что только и делает избираемые органы Советами, не было в этих основополагающих документах закреплено» (с. 47) [короче – и «ленинская конституция» – уже фуфло, уже по Ленину Лениным бьют Попов с Казенновым, то есть – «социал-демократией … по революционаризму вообще»];

«Хотя поначалу, сразу после 1936 года, когда выборы начали проводиться по территориальному принципу, вся основная предвыборная работа и агитация велась на базе предприятий и производственных партийных организаций» (с. 25) [но отзывать перестали уже сразу после 1936-го];

«Выборы по производственному принципу с 1936 года сохранялись лишь в сельских местностях в связи с тем, что в связи со спецификой сельскохозяйственного производства производственный принцип на селе совпадает с территориальным» (с. 99) [с учетом изрядного перевеса общей численности населения в пользу сельского – голосом артиста Яковлева – «так чего ж тебе надо, собака?»];

«В связи с принятием Конституции СССР 1936 г. фактически действовавший принцип избрания и отзыва депутатов трудовыми коллективами был заменен территориальным. Сохранилось лишь выдвижение коллективами кандидатов в депутаты» (с. 47) [все тем же голосом – «ну, так и женись, хороняка!»].

Однако, особняком совместная с Казенновым работа Попова 2013 года стоит не только поэтому. Лишь в ней, в «Советы как форма власти», нам удалось обнаружить методические рекомендации «красного профессора» не только Сталину, а, выходит, и Ленину – «Как это организовать практически? ... Как при этом обеспечить равное представительство?». В своем ответе на эти вопросы «розовые доценты» предусмотрели многое, даже то, что:

«Если рабочий из 5 рабочих дней 3 дня в неделю будет депутатствовать, он уже не будет рабочим, оторвется от коллектива, но не станет и интеллигентом, профессионалом, превратится в объект для манипулирования со стороны прожженных политиканов» (с. 66).

Кроме того, установили они, непонятно каким путем, скорее всего – гегелируя, и следующее:

«если рабочий 3 дня в неделю стоит за станком, а 2 дня занимается организацией трудящихся как депутат Совета, то он и от коллектива не оторвется, и постепенно освоит премудрости управленческого труда, включая и пользование ЭВМ и современными средствами связи» (там же).

Конечно, в истории были 10 дней, потрясшие и изменившие мир, но все же у материалистически понявших в свое время Гегеля людей, не время определяло сознание, а бытие; не пятьдесят два дня изменяли сознание рабочего, а соответствующая пропаганда и агитация, основывавшаяся на правде – т.е. объективно отраженной действительности. А времени на изменение сознания рабочего, к сожалению, потребовалось несколько больше, чем 52 недели.

Однако, самое главное в этой книге – это обещанный принцип обеспечения равного представительства, реализации права не только избирать, но и оказаться депутатом:

«Скажем, если от 1 тыс. работников направляется в городской Совет 1 человек, то при численности трудового коллектива в 5 тыс. человек он избирает 5 депутатов. И наоборот, если численность коллектива менее тысячи человек, он объединяется с другими малыми коллективами до размеров тысячного производственного округа [по территории расположения, иначе ж - никак?]. Для работающих в мелких организациях норма представительства может быть установлена от определённого числа членов профсоюза (?) … Неработающие граждане при этом могут либо включаться в какой-либо производственный округ (по месту прежней работы, например, или по принципу территориальной близости), либо направляют представителей от комитетов неработающих граждан по единой норме представительства [наверняка без территориального принципа и здесь не обойтись], так чтобы каждый такой депутат представлял, скажем, 1 тысячу неработающих граждан» (с. 65).

Здесь бы для продолжения аудиоряда пригласить уже Ричарда Львиное Сердце, «от крика которого, как известно, приседали кони» и вручить ему шпаргалку с текстом: «Чем же сталинские избирательные округа отличаются от поповско-казенновских?! Размером?! Так, быть может, Сталин просто мыслил масштабнее и решал задачу дальнейшего объединения страны в единый организм?!».

Между прочим, Попов с Казенновым не только рассказывают, как правильнее должны были бы поступить Ленин и Сталин для полноты реализации власти Советов, рожденных в Иваново-Вознесенске, но и нас с Вами учат, что если мы сделаем по их рекомендациями, то «только тогда Советская власть с полным правом сможет называться властью рабочих и крестьян» (с. 67). При обнаружении подобных огрехов в работах мэтров подгузивизма мы ловили себя на мысли о прорывском плагиате из философических диспутов времен бровеносного маршала социализма. Вот и здесь – не будет слишком смелым предположение о том, что «Советы как форма власти» и вариации на тему критики Конституции 1936 года из других книг Попова – это заимствование из обосновывающих «построение развитого социализма с человеческим лицом» работ времён Горбачева, а то и другого, тоже лысого, сторонника перехода от кровавого Сталина к ленинским принципам. Равно как и поповское оболгание Сталина в плане его «отклонений» от Маркса в основных и главных законах социализма. Из собственных работ заимствует Попов эти кульбиты или из работ его учителей, о которых чуть ниже – это не столь важно…

В силу всего вышеизложенного, а еще поскольку даже либералы вместе с Данилкиным знают, что крестьян нынче днем с огнем (по их версии – Сталин реализовал ленинский план «уничтожения» крестьянства), мы надеемся, что читатель даже задумываться над выполнением советов «розовых доцента с кандидатом» не будет, пока они ему не предъявят живьём хотя бы одного современного нам российского крестьянина. Но даже и в этом фантастическом случае, мы предполагаем сохранение у читателя бдительности в отношении нынешних (превзошедших критиковавших проект Конституции в 1936-м) гегелирующих младших научных сотрудников из НИИ имени идеолога перестройки Яковлева. Сталин подробно возражал тем критикам в своей речи, отпечатанной в брошюре «О проекте Конституции Союза ССР», 1945.

Например, на [«а с 1936 года никого и ниоткуда не отзывали, потому что это практически неосуществимо» - М. Попов] хорошо заходит следующее:

«Т р е т ь я группа критиков не прочь признать известные достоинства за проектом Конституции, она считает его положительным явлением, но она, видите ли, очень сомневается, чтобы ряд его положений можно было провести в жизнь, ибо она убеждена, что эти положения вообще неосуществимы и должны остаться на бумаге. Это, говоря мягко, скептики. Они, эти скептики, имеются во всех странах»

(с. 45);

«Стоило опубликовать проект, чтобы эта группа критиков вновь появилась на сцене с ее унылым скепсисом, с ее сомнениями насчет осуществимости некоторых положений Конституции. Нет никаких оснований сомневаться в том, что скептики провалятся и в данном случае, провалятся нынче так же, как они не раз проваливались в прошлом»

(с. 46).

Или, на [«с принятием Конституции 1936 года указанная определяющая особенность Советской власти была утрачена, и с этого времени постепенно начала меняться классовая природа государственной власти» - М. Попов] Сталин возражал так:

«Ч е т в е р т а я группа критиков, атакуя проект новой Конституции, характеризует его, как «сдвиг вправо», как «отказ от диктатуры пролетариата», как «ликвидацию большевистского режима». «Большевики качнулись вправо, это факт» — говорят они на разные голоса. Особенно усердствуют в этом отношении некоторые польские и отчасти американские газеты. Что можно сказать об этих, с позволения сказать, критиках? Если расширение базы Диктатуры рабочего класса и превращение диктатуры в более гибкую, стало быть, — более мощную систему государственного руководства обществом трактуется ими не как усиление диктатуры рабочего класса, а как ее ослабление или даже как отказ от нее, то позволительно спросить: а знают ли вообще эти господа — что такое диктатура рабочего класса?»

(с. 46-47).

А вот на [«И кто тогда выбирал реально этого человека? Орготдел обкома партии» - М. Попов] контрдоводы вождя были таковы:

«Наконец, еще одна группа критиков. Если предыдущая группа обвиняет проект Конституции в отказе от диктатуры рабочего класса, то эта группа обвиняет его, наоборот, в том, что он ничего не меняет в существующем положении в СССР, что он оставляет нетронутой диктатуру рабочего класса, не допускает свободу политических партий и сохраняет в силе нынешнее руководящее положение партии коммунистов в СССР. При этом эта группа критиков считает, что отсутствие свободы партий в СССР является признаком нарушения основ демократизма. Я должен признать, что проект повой Конституции действительно оставляет в силе режим диктатуры рабочего класса, равно как сохраняет без изменения нынешнее руководящее положение Коммунистической партии СССР»

(с. 49).

Мы всегда удивлялись – каким образом умудрялись фигуранты процессов по троцкистским центрам, подцентрам и прочие бухаринцы работать сразу на разведки нескольких буржуазных стран? Наверное, начинали с чтения газет тех государств. Как получилось у Попова критиковать Конституцию СССР 1936 года и «слева», и «справа», да еще и по центру, с «научно обоснованных» скептических позиций – загадка. Разгадать ее вместе с ранее поставленной – что именно служит причиной множества оттенков розового, которые демонстрирует необоснованно зачисленный в «красные» «профессор» М.В. Попов, нам поможет он сам:

«Вот я и про себя могу сказать, оценивая этот недостаток с теоретической и политической точки зрения как очень большой, что несмотря на то, что я Полное собрание сочинений В.И. Ленина целиком прочитал, определяющей характеристики Советов как органов, избираемых по фабрикам и заводам, тоже не заметил и к правильному пониманию Советов как организационной формы диктатуры пролетариата пришел благодаря профессору А.А. Сергееву, профессору В.Я. Ельмееву и профессору В.Г. Долгову»

(ЛпФИ, с. 157). –

Переливающиеся цветами «бедра напуганной нимфы» и «ляжки перепуганной Машки» профессоры Ельмеев и Долгов, это как раз те самые, в соавторстве с которыми Попов написал «Будущее за обществом труда». Сам «красный профессор» в цитировании и восхвалении Валлерстайна не запачкался, но Ельмеев с Долговым за Валлерстайном неоднократно и с большим придыханием, чем за Марксом, повторяют. Например:

«Ведь никоим образом не гарантировано, что конец неэгалитарной исторической системы приведет к появлению лучшей. Борьба открыта. Сегодня нам нужно определить конкретные институты, через которые, наконец, сможет найти свое выражение освобождение человека» (БзОТ, с. 5).

Или:

«И. Валлерстайн полагает, что для России 1989 год и последующий период не стали триумфом либерализма, скорее, наоборот, – это «крах либерализма и грандиозное политическое поражение тех, кто поддерживает капиталистический мир–экономику»» (БзОТ, с. 14).

Подробнее о И. Валлерстайне рассказано здесь, настоятельно рекомендуем к просмотру. И дело даже не в том, что Марксом доказана неизбежность коммунизма и то, что коммунизм «лучше» «неэгалитарного» строя, и даже не в том, что пока что все последующие, возникшие не в результате реакции, формации являлись прогрессивными по отношению к предыдущим. Сам факт сомнения валлерстайнщиков, что противостоящая «неэгалитарной», то есть неравноправной, следовательно – эгалитарная, равноправная система может оказаться хуже…

Как говорит «спасатель Попова», «в целом» – «красный профессор» уверенно обличает и компрадорскую нашу буржуазию в лице Дерипаски, и патриотическую, но без конкретных фамилий. «В целом», иногда он выражает некоторое неудовольствие деятельностью Хрущева и Горбачева. Но, как говорится в одном анекдоте – «есть нюанс»: делает он это «неуверенно и не спеша, не спеша». Но вот Сталина (и как выяснилось – и Ленина с Марксом) Попов «разоблачает» гораздо чаще, да еще и перевирая всё и вся – цитаты, официальные документы и исторические факты.

Ни профессора, ни красноты. А ведь еще только «три из четырех вечерних платьев надёвано, дядя Фёдор» – четыре последние из опубликованных трудов Попова мы еще даже не открывали… Хотя догадываемся, что в них буржуазные историки Гизо и К устами кандидата на премию им. Яковлева – такого же буржуазного доцента Попова (не специалиста ни в чём) будут учить современный российский пролетариат классовой, в т.ч. экономической и, как ни странно, даже политической борьбе. Чему там учат на самом деле – изложим в продолжении.

Программа Движения
Вступить в Движение