От красного ноября до коричневого января

Автор публикации:
03.04.2023
От красного ноября до коричневого января

Хотим разобрать ошибки одного российского «историка-публициста» Дмитрия Верхотурова (известного такими своими работами, как, например, «Виктор Суворов врет! Потопить “Ледокол”»), поднявшего на щит буржуазно-историографическую мысль о якобы «бездействии» западных капиталистов в деле становления фашизма в Германии, «невиновности» их в качестве отдельной силы подготовки Германии к следующей войне (о чём, кстати, мы писали в своей статье «Достоверность фактов сговоров «западных» и «немецких» буржуа») — и тем самым показавшего свой вопиющий латентный идеализм в этом вопросе. Человек, хорошо ознакомившийся с нашими статьями про фашизм и, особенно, с нашей полемикой с этим деятелем, поймёт, о чём речь в статье.

Д. Верхотуров, погрязший в своём «отбеливании» капиталистов из-за рубежа, в основном с «Уолл-стрит», считает, что такое «представление о нацистской Германии» верное (дальше мы начнём выделять цитаты из этого сообщения):

От красного ноября до коричневого января, изображение №2

Что пишет Верхотуров?

«Был открытый план американских капиталистов содрать три шкуры с Германии. Первую - репарациями. Вторую - кредитами для выплаты репараций. Третью - частью прибылей немецких концерновкоторые экспортировали для покрытия репарацийполучаемую инвестициями и вхождениями в акционерный капитал. Предельно циничный план. Отношение Веймарского правительства в Германии было таким: хоть сдохнуть, а репарации заплатить.
Этим интересы немецких капиталистов были сильно ущемлены, а также они были поставлены под непосредственную угрозу. Так немецкие капиталисты дозрели до ставки на самого радикала Гитлера, который пообещал избавится от репараций.»

На самом деле, «кредиты для выплаты репараций», о которых говорит Верхотуров, помогли немецким промышленникам и банкирам, в первую очередь, в деле подготовки к войне. Думаю, стоит прежде всего привести выдержку из книги А. Мосякина «Ограбленная Европа: Вселенский круговорот сокровищ» (2014 год):

«…главную роль в процессе стабилизации (германской экономики 1920-х гг. т. е., — от ред. «ОКО») сыграли иностранные займывыданные американскими (около 70%) и британскими банками. Для запуска экономики правительству Германии сразу дали международный заем в 800 млн. золотых марок, а потом выдавали долгосрочные (20–30 лет) займы на цели макроэкономической модернизации. К концу 1920-х годов американские кредиты составили 2/3 основного капитала германской промышленности, а долгосрочные кредиты, полученные немецкими корпорациями, достигли 12 млрд рейхсмарок… Общая сумма иностранных инвестиций в 1924–1929 годах достигла 21 млрд золотых марок, что в два раза превышало сумму выплат по репарациям»

А вот что пишет генерал-майор авиации, доктор военных и кандидат технических наук, профессор Свищев В.Н., в своей книге «Начало Великой Отечественной войны. Том 1. Подготовка Германии и СССР к войне» (2003):

«По этому плану (по «плану Дауэса», — от ред. «ОКО») Германия за шесть лет его осуществления получила в виде кредитов от США и Англии около 21 млрд. марок, а выплатила репараций 10,15 млрд., то есть в два раза меньше. Полученные деньги шли на возрождение промышленности. План Дауэса не столько подавлял военные возможности Германии изъятием денежных средств через репарации, сколько содействовал развитию ее промышленности

Грубо говоря, основой восстановления и подготовки Германии были репарационные планы, проводимые в жизнь Соединёнными Штатами и Великобританией. Первый из них был т.н. «план Дауэса», — он предусматривал, в первую очередь, снижение репарационных выплат до сумм, соответствующих финансовым возможностям Веймарской республики. На вопрос о том, «куда шли эти кредиты и иностранные инвестиции?», — есть ответ: в первую очередь шли они на реализацию военного плана 1936-го года. Как признал Шахт, «...наше вооружение часто финансировалось за счет кредитов наших политических противников». Это заявление было сделано в меморандуме Шахта Гитлеру от 3 мая 1935 г. (документ PS-1168). И это крайне важный документ: сами фашисты признались… И слили Верхотурова. Впрочем, Шахт признавал массовость иностранных займов и после Второй Мировой, в 1948-м году (переводим с англ.):

«За 6 лет с 1924 по 1930 Германия получила столько иностранных займов, сколько их получили Соединенные Штаты за 40 лет, предшествовавших Первой Мировой войне» («Account Settled», H. Schacht, 1948, стр. 18).

А также, в своей, но уже другой, книге Шахт про «план Дауэса» писал (переводим с англ.):

«...в этот период (с 1925-го по 1931-й год, — от ред. «ОКО») Германия получила настолько много иностранных займов, что смогла не только удовлетворить все потребности собственной экономики, но и выплачивать ежегодные взносы в соответствии с планом Дауэса» («The Black Magic Of Money», H. Schacht, 1967, стр. 89-90)

«Но когда же Германия объявила о невозможности дальнейших денежных выплат, французские и бельгийские войска оккупировали Рурскую область; разве это было частью плана «подготовки» германской экономики к следующей войне?», — возразят нам критики и, возможно, г-н Верхотуров, на что мы справедливо ответим им: в связи с принятием «плана Дауэса» было принято решение об эвакуации франко-бельгийских войск из Рурской области к лету 1925 г., само оттеснение французского капитала из Рурского бассейна явилось одним из краеугольных камней плана Дауэса. Это тоже было частью подготовки Германии к войне. Но тут возразят критики, задав следующий вопрос: «а с чего «эвакуация» войск, в и так уже оккупированной Рурской области, могла быть частью «подготовки» Германии к войне?», — мы скажем: если войск в Рурской области не было, то это позволило Гитлеру в 1936-м году спокойно ввести туда войска и её ремилитаризировать.

Далее, не стоит отождествлять политику конкретно Франции, как страны-победительницы в Первой мировой, с политикой всех остальных победителей. Сама политика объединения угля и железа Эльзас-Лотарингского и Рурского бассейна упорно преследовалась конкретно представителями французской тяжелой индустрии, «Comité de forges», и вызывала сильнейшее беспокойство и противодействие как раз со стороны английских буржуазных кругов. Оккупировав Рурскую область, Франция сама оказалась в международной изоляции: ее действия вызвали осуждение других государств – бывших союзников Франции в Первой мировой войне. Британское правительство было решительно против приобретения Францией плацдарма на левобережье Рейна, опасаясь французской гегемонии в Европе. В 1920–1921 гг. «поле» общих интересов Великобритании и Франции было ограниченным, концепции безопасности, которых придерживались британское и французское руководство, разнились по ряду важнейших вопросов: роль Германии в Европе, границы Польши и ее место на континенте, пути и методы заключения мирного договора с Турцией и пр. Это приводило не только к англо-французским противоречиям, но и свидетельствовало об относительной хрупкости Версальского режима безопасности (см. подробнее в работе И. Э. Магадеева «Взаимодействие Великобритании и Франции в сфере безопасности в 1920-е годы»: автореф. дис. канд. ист. наук. М., 2012. С. 17.).

Наши уважаемые читатели, а может, и наши критики, среди которых будут, вполне вероятно, и «стариковцы» с «верхотуровцами» (если, конечно, среди поклонников гр. Верхотурова есть подобные индивиды, мы пока не замечали), могут подумать, что мы, дескать, такие «разоблачители», что, сами того не замечая, окунулись в «отбеливание» французского империализма, поскольку мы не сказали выше о его участии в подготовке войны против Советской власти. Но не стоит так думать: империалисты французские не менее своих «коллег по Версалю» жаждали поражения Советской власти, особенно на Европейском континенте. В союзе с буржуазно-помещичьей Румынией Франция вела подготовку к вооруженной интервенции в Советскую Венгрию в целях свержения местной Советской власти и восстановления там капиталистических порядков.

От красного ноября до коричневого января, изображение №3

Французские руководители с самого начала настаивали на вооруженной военной интервенции против молодой Советской республики Венгрии. В Средней и Восточной Европе французы держали значительные военные силы. На Балканах была расквартирована французско-греческая армия (Восточная армия), насчитывавшая несколько сот тысяч человек. В Сербии, Румынии, Чехословакии и Польше французские военные миссии держали под своим контролем армии соответствующих государств. Военная интервенция, осуществленная этими армиями, несомненно, привела бы к усилению влияния французов в Средней Европе.

Замыслы французов «совпали» с интересами и намерениями господствующих кругов буржуазных государств, окружавших Венгрию, в первую очередь — Румынии и Чехословакии. Существование Венгерской Советской республики прежде всего угрожало господствовавшему в этих государствах общественному строю. Наиболее эффективным и надёжным способом обеспечения своих территориальных претензий они считали вооружённое нападение. «Всем государствам необходимо объединиться и преградить путь большевизму» (см. «Neue Freie Presse», 29.3.1919), — заявил в парламенте спустя несколько дней после создания Венгерской Советской республики министр иностранных дел Франции Пишон. Руководитель американской миссии в Вене Халстед выразил общее настроение западных империалистических кругов, сказав:

«Если мы не задушим большевизм в Венгрии, то это будет способствовать его дальнейшему распространению. Нам нельзя недооценивать опасность, угрожающую Европе. Самая большая опасность угрожает окружающим Венгрию странам, но в опасности находится и Италия, а вслед за ней Франция, а также и Великобритания...» (Papers Relating to the Foreign Relations of the United States. The Paris Peace Conference, 1919. United States. Gouvemment Printing Office. Washington, v. XII, p. 540).

Большое влияние на формирование революционных процессов в Австро-Венгрии оказала Октябрьская революция. Трудящиеся Венгрии с воодушевлением встретили весть о победе пролетариата в России, она смогла ответить на многие их вопросы. После Октября 1917 г. революционное брожение венгерского общества ещё более усилилось. Несмотря на военный террор, забастовочное движение распространилось по всей стране. С января 1918 г. начались беспрерывные столкновения бастующих рабочих с вооруженными силами правительства. В рабочем движении Венгрии самым популярным стал лозунг: «Последуем примеру русского пролетариата». Это, как и ноябрьские события в Германии, очень волновало как французов, так и союзников Франции. Вот что писал госсекретарь президента США — президенту США насчёт письма Уильяма Буллита (перевод с англ., см. первоисточник «Papers Relating To The Foreign Relations Of The United States 1919, The Paris Peace Conference Volume II», стр. 98):

«Государственный секретарь президента Вильсона

ВАШИНГТОН, 25 ноября 1918 года.

МОЙ ДОРОГОЙ господин ПРЕЗИДЕНТ: Я не хочу обременять вас меморандумами, но вот еще одно письмо мистера Буллита о ситуации в Германии, которое, я думаю, вы согласитесь, стоит прочитать. По-видимому, из-за определенных условий перемирия существует необходимость в немедленном контроле со стороны мистера Гувера за распределением продовольствия, а также в правильном слове президента Вильсона в нужное время. Для того чтобы нужное слово было сказано в нужное время, необходимо сразу же установить самые тесные неофициальные отношения с правительством Эберта.

Серьезность ситуации трудно переоценить. Если мы не поддержим правительство Эберта чуть сильнеечем российские большевики поддерживают группу «Спартак»Германия станет большевистскойАвстрия и Венгрия последуют примеру ГерманииИ остальная часть Европы недолго будет избегать заражения.

С глубоким уважением, УИЛЬЯМ К. БУЛЛИТ»

Заметим, что уже тогда большевизм ассоциировался буржуями с «заразой», в оригинале так и написано — «infection».

Также, стоит отметить, что захват бельгийскими и, прежде всего, французскими войсками Рурской области продолжался до лета 1925 г. и вызвал волну народного возмущения в Германии, а также экономический кризис. Оккупационные власти отвечали карательными мерами, что привело к человеческим жертвам.

В 1929 г. план Дауэса сменился планом Юнга, просуществовавшим до 1932 г.(пока в 1932 году мораторий президента США Герберта Гувера не отменил все репарации, однако Германии оставалось ещё вернуть все средства, занятые ранее у других стран). По нему размер ежегодных репараций с Германии был снижен на 20 процентов. План Юнга также благоприятствовал усиленному проникновению американского капитала в германскую промышленность.

Говоря про план Дауэса, следует привести то, что говорилось в заявлении перед Сенатом США (комитет по военным вопросам, 1946 г., перевод с англ.):

«План Дауэса, принятый в августе 1924 года, идеально вписывался в планы военных экономистов германского Генерального штаба» (стр. 175, раздел «Foreign loans to Germany»).

В отличии от последователей «стариковщины» (думаем, можно именно такое определение дать идеям одного российского «историка» Николая Старикова), мы не отрицаем и вклада самих немецких промышленников, немецкого Генштаба в подготовку к войне Германии. Николай Стариков тоже является для нас одним из представителей т. н. «официальной» российской буржуазной историографии, и посему мы считаем неправдой такие его высказывания, как, например, в работе «Кто заставил Гитлера напасть на Сталина»:

«…приход к власти Гитлера не был вызван экономическими причинами, как не был обусловлен внутриполитическими германскими причинами. Решение поставить его у руля было принято не в Берлине, а в Лондоне и Вашингтоне.» (стр. 109).

О том, что германский Генштаб тоже сделал весомый вклад в подготовку войны, говорит тот факт, что уже после 1918 года он создал школы для обучения немецких офицеров военной экономике и организации промышленности. К середине 1920-х годов многие немецкие офицеры, прошедшие подготовку в этих школах, были направлены помогать немецким промышленникам в экономическом и промышленном перевооружении Германии для Второй мировой войны.

К концу 1923 года планы германского Генерального штаба на следующую мировую войну были настолько очевидны, что британский бригадный генерал Джон Морган из Комитета по разоружению союзников смог заявить (перевод с англ.):

«Германия во многих отношениях гораздо лучше подготовлена, с точки зрения промышленностик большой войнечем она была в 1914 году» (цит. по «Слушания в подкомитете комитета по военным вопросам Сената Соединенных Штатов…», стр. 153).

Это замечание было сделано в 1923 году. Оно и было понятно: например, о подготовке Германии к тому времени было очевидно исходя из выведения президентом США Гардингом американских оккупационных войск из Рейнской области, 10 января 1923 года, что послужило началом т. н. «войны за Рур».

Также стоит отметить насчет самих промышленников. Например, о Круппе. Вот, что он писал в 1941-м году (перевод с англ.):

«Если Германия когда-нибудь возродится, если она однажды сбросит с себя цепи «Версаля», концерн Крупп должен быть наготове. <...> Несмотря на все противодействие, я хотел и был должен поддержать фирму Крупп, в качестве плана вооружения — хотя бы на отдаленное будущее»*

* Однако обвинение Нюрнбергского трибунала подчеркивает, что Крупп «принял это решение не только из патриотических соображений, или, по крайней мере, что он стремился получить компенсацию за убытки, которые фирма понесла в результате этого» (Trials of war criminals before the Nuremberg Military Tribunals under Control Council law no. 10.: Nuremberg, October 1946-April, 1949. «THE KRUPP CASE», стр. 69).

Цех завода Круппа, производившего снаряды во время Первой мировой войны. Эссен, 1914 год
Цех завода Круппа, производившего снаряды во время Первой мировой войны. Эссен, 1914 год

В своём обращении к Верховному Командованию Вермахта, в июле 1940 года, фирма «Крупп» пишет:

«Следующие детали <…> служат обоснованием увеличения продажных цен, которое необходимо фирме Крупп для её производства

<…> Без государственных заказов и просто из убеждений в том, что однажды Германия снова должна будет сразиться, фирма Крупп с 1918 по 1933 год содержала сотрудников и мастерские и сохраняла их опыт в производстве военных материалов за свой счет

…только эти действия позволили с самого начала перевооружения производить тяжелую артиллериюбронепластинытанки и тому подобное в больших количествах…» (Trials of war criminals before the Nuremberg Military Tribunals under Control Council law no. 10.: Nuremberg, October 1946-April, 1949. «THE KRUPP CASE», стр. 70).

Говорить, что появление фашизма не обусловливалось «внутриполитическими» и «экономическими» причинами, — это всё равно, что утверждать, будто речь не базируется на деятельности мозга. Невероятная глупость идеалиста Старикова, погрязшего в своей буржуазной историографии, подвела его в вопросе анализа предпосылок появления фашизма в Германии. Николай Стариков грубо проигнорировал саму внутриполитическую и экономическую обстановку в послевоенной Германии (до 30 января 1933), а потому и вывел «удобные» в рамках своей буржуазной идеологии трактовки появления фашизма в Германии. Пытаясь спекулировать на сложности и многогранности исторического процесса и неполноте источников, находящихся в научном обороте, на самой истории послевоенной догитлеровской Германии, — г-н Стариков хочет сказать нам, что ни поражение рабочего класса в борьбе, например, во время Ноябрьской революции (в результате предательства социал-демократии), ни поражение коммунистической партии Германии (тоже в результате предательства социал-демократической партии Германии), ни какие-либо иные «внутриполитические» и «экономические» причины никак не могли повлиять («ибо их для Старикова не существует!») на исход будущих событий, событий прихода фашистов к власти. Хотя... чего можно ожидать от человека, который видит все процессы, все политические взаимодействия между государствами, через призму реакционной идеалистической концепции «геополитики» (напр. стр. 58 той книги Старикова, которую мы приводили)?

Если уж говорить начистоту, то Стариков и Верхотуров друг друга стоят. Если в вопросе «становления фашизма в Германии», как мы считаем, Верхотуров противоположность Старикову, то далее стоит сказать, что они оба историки буржуазные, привыкшие выводить свои тезисы не из сложившейся в те времена исторической данности, а в угоду текущим интересам господствующего класса. Если обдумать вопрос диалектически, мы придём к выводу о том, что позиции Старикова и Верхотурова по вопросу возникновения германского фашизма являются ложно-противоположными, ибо это две борющиеся друг с другом неправды: что отрицание Стариковым влияния германских капиталистов и германских же внутренних социальных условий на становление немецкого фашизма, что отрицание Верхотуровым влияния на зарождение фашизма в Германии западных (прежде всего английских и американских) капиталистов, граничащее с обелением этих господ, — обе эти позиции скрывают и отбрасывают прочь часть правды, а потому не являются научными, истматовскими (хотя бы Верхотуров декларировал, что исходит из истмата).

Более того, Верхотуров пытается «обелить» и капиталистов немецких, выставив их «слишком наивными», которые-де «поверили коварному радикалу Гитлеру», который «взял неограниченную власть» и стал «единоличным диктатором», — само собою любому понимающему в этом деле человеку станет ясно, что позиция Верхотурова необъективна.

К слову о Старикове, который говорил, будто Первая мировая была нужна для уничтожения Российской и Германской империй: Первая мировая война возникла не в результате каких-то либо «имманентно» присущих странам «геополитических» интересов, как желает нам сказать Николай Викторович, а как результат развития глубочайших противоречий капитализма на империалистической стадии его развития. Она была порождена конфликтом, возникшим между выдвинувшимися вперед в своем развитии капиталистическими странами, в первую очередь Англией и Францией, и отставшей от них Германией, которая оспаривала позиции, захваченные английскими и французскими империалистами. Германские монополии требовали колонийисточников сырьясфер влияния. Но мир был уже поделен, и на долю Германии из-за запоздалого развития в стране капитализма почти ничего не осталось. Вот почему немецкая монополистическая буржуазия и связанный с ней класс землевладельцев так настойчиво требовали передела мира в свою пользу. Сравнительно поздний выход юнкерско-буржуазного империализма Германии на мировую арену обусловил его исключительную агрессивность, его особо разбойничий характер, звериную жестокость и возврат к средневековым формам варварства.

Возвращаясь к сущности Ноябрьской революции — её также не понял (Стариков её вообще истолковал охранительски, мол, злые «иноагенты» разрушили Германию изнутри, аки большевики Россию), а может, даже и проигнорировал, в нашей полемике и г-н Верхотуров. Верхотуров не понял сущность послевоенной, послереволюционной Германии. После 9 ноября она была просто наилучшим орудием мирового капитала в не так давно проигранной войне против Советской России. Проигрышной войне, когда четверть миллиона интервентов (только со стороны Антанты!) не смогли превратить Россию в сырьевую колонию мирового капитализма. В то время США делало всё для того, чтобы осуществить широкие планы политического и экономического порабощения народов России в интересах как раз тех магнатов, которых так усердно старается «обелить» Верхотуров, с «Уолл-стрита».

Американские войска интервентов во Владивостоке. Август 1918-го.
Американские войска интервентов во Владивостоке. Август 1918-го.

Причиной этого была, прежде всего, поддержка народом России большевиков, а не белых и интервентов. Об этом же писал в своих военных мемуарах премьер-министр Великобритании в 1914-1918 годах и активный деятель Верховного военного совета стран Антанты Дэвид Ллойд-Джордж:

«Теперь оставался только вопрос, должны ли мы по-прежнему помогать тем нашим союзникам в России, сотрудничество которых с нами в общей борьбе против Германии еще недавно было таким желанным. Когда стало ясно, что их (т. е. белых генералов, — от ред. «ОКО») стремление к власти обречено на неудачу и что русский народ окончательно отдает свои симпатии большевистскому режимунаш уход стал неизбежен.» (Д. Л. Джордж. Военные мемуары. Том VI, стр. 98).

Германия после Ноябрьской революции была плацдармом для антибольшевистских сил вследствие предательства народа социал-демократией и образования в середине декабря 1917-го правительством фрайкора (белогвардейцев, которые тоже были в Германии, да-да…), а также появления на свет в декабре 1918 г. т. н. «Антибольшевистской лиги» (ультраправой, антикоммунистической организации, которая была пропагандистским и финансовым центром всех добровольческих батальонов фрайкора). Всё это финансировали капиталисты, вплоть до полного подавления Ноябрьской революции. Согласно мемуарам Эдуарда Штадтлера, основателя Лиги и будущего члена НСДАП, капиталисты взялись за организацию и оплату военных расходов фрайкора в деле подавления сил революции.

Ноябрьская революция в Германии. Берлин, 1918 год.
Ноябрьская революция в Германии. Берлин, 1918 год.

Что неудивительно — это то, что даже при всей пропаганде буржуазной печати, включая и газету социал-демократической партии «Vorwärts», которая была заполнена объявлениями о вербовке добровольцев (скажите спасибо безобидным «не-радикалам» в лице магнатов капитала и юнкеров, денежные средства которых потекли рекой на проведение этой «спецоперации»), при всей её массовости среди добровольцев фрайкора почти не было рабочих, так как рабочие бойкотировали эти формирования. А что удивительно, — это то, что это признает Носке в своих мемуарах. — см. G. Noske, Von Kiel bis Kapp, S. 91. Орды фрайкора состояли главным образом из офицеров, фельдфебелей, унтер-офицеров, кадетов, студентов, гимназистов старших классов, безработных служащих, крестьянских сыновей, люмпен-пролетариев, уголовных элементов (см. G. Paul, Die soziale Struktur der Freikorps. — «ZfG», 1955, Heft 5, S. 685—704). То есть соцбаза фрайкора была преимущественно мелкобуржуазной и из деклассированных. Буржуазно-юнкерская Германия, завоевав на свою сторону массы мелких буржуа и примыкающих к ним слоёв населения, смогла выставить против революции мощный антикоммунистический ударный кулак.

Это понимал и командующий американскими войсками в Германии генерал Г. Аллен. 15 января 1920 года он записал в своём «Рейнском дневнике» (стр. 72), изданном в 1923 г.:

«Германия является государством наиболее способным успешно отразить большевизм. Расширение Германии за счёт России на длительное время отвлекло бы немцев на Восток и уменьшило бы тем самым напряжённость в их отношениях с Западной Европой».

Понимал это и Ленин ещё в конце 1917-го, за год до окончания войны:

«Если не победит социализм, мир между капиталистическими государствами будет означать только перемирие, перерыв, подготовку к новой бойне народов» В. И. Ленин, ПСС, т. 35 с. 169.

Как в воду глядел. Оно и понятно — капитализм не может расти беспрерывно и бескризисно. Войны, кризисы и безработица — это продукт самого капитализма. Сказала также замечательные слова, но только в 1916 году, за год до высказанных Лениным слов, и Роза Люксембург, опубликовав брошюру «Кризис социал-демократии», в которой содержится, в числе прочего, следующий тезис:

«Буржуазное общество стоит на перепутье: либо переход к социализму, либо возврат к варварству»

Варварство произошло. Дело рук было как раз тех якобы «не-радикальных» (как желает нам сказать Верхотуров) магнатов. На счету «Антибольшевистской лиги», о которой мы уже говорили ранее и которую финансировали капиталисты, было свыше трёхсот политических убийств, включая убийства лучших борцов германского и международного пролетариата Розы Люксембург и Карла Либкнехта. По словам историка Исаака Дойчера, с которым конкретно в этом моменте мы согласны, с убийством Люксембург и Либкнехта «свой последний триумф праздновала кайзеровская Германия и первый — нацистская».

Да-да... самая что ни на есть нацистская. Именно к тому моменту зарождался т. н. «национал-социализм». Сама «Антибольшевистская лига» должна была, по плану ее создателей, стать «вместе с ядром старой армии» центром «фронтальной борьбы» против революции, основой «консервативно-социалистического» или «национал-социалистического» объединения, в котором предполагалось «переплавить» старые буржуазно-юнкерские партии. Название «национал-социализм» Эдуард Штадтлер впервые употребил в конце ноября в своем выступлении на собрании «буржуазного совета» Берлина. Он критиковал здесь правительство за «недостаток мужества» и требовал вместо созыва Национального собрания установления «диктатуры национального социализма» (см. Stadtier, Bolschewismus. Vorträge, Berlin 1919, S. 33.). Если говорить более точно, диалектически, то термин «национал-социализм» есть термин вредный, запутывающий, оксюморонный, а более точным является термин «фашизм», понимаемый «по Димитрову», однако для характеристики несколько специфической фашистской политики и идеологии Рейха мы по традиции примем этот термин, в т.ч. и для того, чтобы нас успешнее читали обыватели, особенно правых взглядов.

От красного ноября до коричневого января, изображение №7

Таким образом, даже по своей риторике т. н. «Антибольшевистская лига» вместе с их организатором, будущем членом НСДАП — Эдуардом Штадтлером, — являлась своего рода «предтечей» гитлеровских фашистских организаций.

Однако первые зачатки «национал-социализма» появились отнюдь не после Первой мировой, а во время таковой.

Во время Первой мировой войны мы видим не только первые зачатки будущего национал-капитализма, но и наброски будущей геббельсовской демагогии, подменяющей слово “(гос)капитализм” столь популярным в те времена словом “социализм”. Вот что говорил Вернер Дайтц, немецкий химик, руководитель одного из заводов И.Г. Фарбен, в ноябре 1916 года:

«Зарождается государственный социализм нового типа, совершенно отличный от того, о котором мы думали или мечтали. Частная хозяйственная инициатива и частнокапиталистическая экономика не будут ликвидированы, но будут подвергнуты регулированию с точки зрения государственного социализма, при котором концентрация капитала будет происходить в национальной экономике и этот капитал будет получать единую направленность. <…>
Этот сдвиг капитализма естественно и логически требует перестройки движения, являвшегося прежде противовесом ему, — интернационального социализма. Последний превратится в национальный социализм, избирательным лозунгом которого будет: работа, а не громкие фразы» (Sasuly, Richard. «IG Farben», cтр. 53).

Вернер Дайтц вовсе неспроста излагал свои взгляды именно в 1916 г. В это время химическая промышленность Германии достигла максимальной концентрации капитала за всю свою историю: два химических картеля, образованные в 1904 г., наконец-то слились в один единый — И.Г. Фарбен. Об этом подробнее говорили ребята из ютуб-канала «Держать курс» в своём видеоролике «Экономика Третьего рейха: И.Г. ФАРБЕН».

Или вот ещё один пример грядущей идеологии национал-социализма. Одним из руководителей созданного Ратенау сырьевого бюро был промышленник Гуго Стиннес. Стиннес был ярым националистом и активным сторонником немецкой экспансии. Он руководил рейдерским захватом предприятий на оккупированных территориях Франции и Бельгии. Вплоть до снятия оборудования и вывоза его в Германию.

Он также ответственен за принудительную отправку десятков тысяч рабочих этих районов на заводы в Германию, т. е. в организации рабства, нарушившего все мыслимые и немыслимые конвенции тех времён. Впоследствии методы Стиннеса послужили для Гитлера, И.Г. Фарбен и других крупных промышленников прообразом обращения с экономикой завоёванных стран.

Вот что ещё Верхотуров пишет в своём (приведённом выше нами) сообщении:

«Так немецкие капиталисты дозрели до ставки на самого радикала Гитлера, который пообещал избавится от репараций.

Гитлер всех переиграл, и немецких капиталистов, и немецкий генералитет, и западных капиталистов, потому что он тщательно скрывал свои планы. <…> Богачи и генералы лишь перед самой войной сообразили, что готовится, но прыгать уже было поздно, а Гитлер имел неограниченную власть

То, что капиталисты «дозрели» до ставки на радикала Гитлера, не было секретом и для самих капиталистов ещё до его канцлерства. Капиталисты, которые спонсировали предтечей нацистской партии, вроде той же не менее радикальной «Лиги» Штадтлера, разумеется, понимали, на что идут, потому что они готовились к этому, к войне. И в плане политическом, что послужило появлению фашистских организаций, и в плане экономическом, когда, например, фирма Круппа с 1918 по 1933 год содержала сотрудников и мастерские и сохраняла их опыт в производстве военных материалов за свой счет, готовясь к войне. Они были в курсе планов Гитлера, они вопреки «переигрыванию» Гитлера получили, что хотели.

Руками фашистов они устранили внутри страны конкуренцию, они запретили профсоюзы и рабочие партии, они воспользовались возможностью выполнять прибыльные госзаказы, программу перевооружения, которая принесла им огромные прибыли, они устроили с западными магнатами захватническую войну, которая устранила иностранную конкуренцию и обеспечила новые рынки, дешевое сырье и неограниченное предложение ещё более дешевой рабочей силы из военнопленных, иностранных граждан и других заключенных концлагерей. Владельцы и менеджеры ведущих корпораций Америки восхищались Гитлером, потому что в его Третьем рейхе они могли зарабатывать деньги, как нигде больше, и потому что он растоптал немецких рабочих и поклялся уничтожить Советский Союз, родину международного коммунизма. Восхищение зарождалось со времён послереволюционной Германии, когда они смотрели с завистью на немецких магнатов, в особенности рурских, которые смогли растоптать рабочих и показать своим зарубежным «приятелям», что их страна может отстоять и их «кошельки», и их собственность. Может, именно поэтому, например, Форд в 20-х годах финансировал Гитлера и открыл свои заводы (не завод, а заводы!) в Кёльне, которые, по «невиданной случайности», смогли уцелеть после бомбёжек союзнических войск (об этом мы писали подробнее в статье про Ч. Хайэма). Из показания под присягой барона Курта фон Шредера, бывшего совладельца банкирского дома «Й. Г. Штейн», на Нюрнбергском процессе «ИГ Фарбен» (1947 год) о встрече Адольфа Гитлера с Францем фон Папеном 4 января 1933 года:

«...промышленники ожидали оживления экономической конъюнктуры в результате увеличения государственных заказов.

В связи с этим следует сослаться на намеченное Гитлером увеличение численности германского вермахта со 100 тысяч* до 300 тысяч человек, строительство имперских автострад... заказы на обновление средств транспорта, в частности железнодорожного, и содействие развитию таких отраслей промышленности, как автомобильная и авиационная, и других связанных с ними отраслей.

Всем было известно, что одно из важнейших программных требований Гитлера — отмена Версальского договора и восстановление военной и экономической мощи Германии...

Представители экономики знали в целом экономическую программу Гитлера и приветствовали её [док. 35, 36]» (НЦА, Потсдам, Процесс «ИГ Фарбен», фильм  410док. НИ-7990).

* По Версальскому мирному договору численность вооруженных сил Германии не могла превышать 100 тысяч человек.

А насчёт «радикализма» рурских магнатов написано и в материалах Нюрнбергского процесса на английском языке, переводим:

«Гитлер и рурские магнаты нашли прочную общую почву во взаимном презрении к демократии и восхищении безжалостной, авторитарной, силовой политикой. На встрече 27 января 1932 года в Дюссельдорфе, на которой присутствовали Тиссен и Фоглер из Стального треста и большая группа других промышленников Рура, Гитлер произнес одну из своих самых проницательных и убедительных речей, которая, по словам Тиссена: “произвела глубокое впечатление на собравшихся промышленников, и вследствие этого ряд крупных взносов был сделан за счет ресурсов тяжелой промышленности”» (THE FLICK CASE TWC, VI, стр. 42).

Такая игра с «наивными поверившими магнатами» и «грозным радикалом герром Гитлером, который всех обманул и который от всех всё заранее скрывал», преподнося дураками немецких капиталистов — идёт вразрез с главным «аргументом» самого Верхотурова против нашего «псевдообъяснения» о том, что западные (не говорим обо всех!) капиталисты оказались неверны в своих антисоветских планах и посему Гитлер напал на них:

Видать наличие «миллиардов» в кармане является признаком ума. Другие люди, умеющие рассматривать исторические промежутки диалектически, через исторический материализм, а не как Верхотуров (из своей головы), умными быть «не могут».
Видать наличие «миллиардов» в кармане является признаком ума.
Другие люди, умеющие рассматривать исторические промежутки диалектически,
через исторический материализм, а не как Верхотуров (из своей головы), умными быть «не могут».

Правители Соединенных Штатов и Англии упустили из виду ту совершенно очевидную историческую истину, что германские империалисты всегда действовали и действуют в своих собственных интересах, а отнюдь не в интересах тех, кто помогал им встать на ноги. Не усмотрел в своих словах ценитель «истмата» Верхотуров и противоречия с германским империализмом. Не укладывается в его голову то, что при противоречиях между капиталистическими странами могут возникать «изъяны», — как, например, наличие собственности во враждующем государстве, торговля. Эти «изъяны» были и во время Первой мировой, когда Россия и Германия сохранили торговые отношения:

«Как это ни покажется удивительным, но Германия и Россия сохранили торговые отношения во время Первой мировой войны: за период с августа 1915 г. по июль 1916 г. торговый оборот между ними составил 11 млн. 220 тыс. рублей» (Г. Л. Соболев, «Тайный союзник», 2009, отсылка на «Земан 3. А., Шарлау У. Б. «Парвус — купец революции». Нью-Йорк, 1991. стр. 197»).

Или же например, осенью 1917 г. в глубокой тайне между США и Германией, находившимися в состоянии войны, начались переговоры, направленные против Советской России. Разумеется, первостепенную роль в решении объявления войны Соединёнными Штатами сыграли империалистические противоречия между ними и Германией, чего мы не отрицаем. После того как вспыхнула Первая мировая война, «Уолл-стрит» старался не упустить благоприятной возможности нанести удар по своим германским империалистическим соперникам, используя для этого в первую очередь своих соперников из лагеря Антанты. Однако выступление США на стороне Антанты определялось и другим обстоятельством. Американские правящие круги считали необходимым оказаться к концу войны в стане победителей и получить таким образом возможность диктовать свою волю средствами не только экономическогоно и прямого политического давления. А больше шансов на победу, как уже стало ясно к тому времени, имела не Германия, а Антанта, потому американцы к ней и примкнули.

Политика сколачивания агрессивного блока американских и германских милитаристов родилась не во времена Мюнхена и даже не в годы планов Дауэса и Юнга. Приведшая человечество к Второй мировой и грозившая ему после её окончания новой военной катастрофой, эта зловещая политика родилась как реакция империализма на Октябрьскую революцию. Первое своё воплощение она нашла в тайных связях и сговоре империалистов США и Германии с целью задушить молодое Советское государство в 1917–1919 гг. Это стало причиной последующих кредитов по репарациям, выводом американских войск из Рура в 1923-м, а затем и выводом окончательным франко-бельгийских войск после плана Дауэса в 1925-м году, финансированием и налаживанием связей с собственностью в Германии (как, например, «Ford-Werke») — и окончательным аннулированием репараций Германии в 1932-м году. Данная политика проводилась для того, чтобы подготовить Германию к войне, а потом своей политикой «умиротворения» подтолкнуть германский империализм к войне против Советского Союза, чтобы отомстить за проигрыш в Гражданской войне, получив реванш в борьбе с первым в мире социалистическим государством.

Германские империалисты стремились к реваншу. Буквально с первых же дней после подписания перемирия в 1919 году они стали создавать благоприятные предпосылки, чтобы «переиграть игру» в Европе, — начали приготовления к новой войне. Версальский договор теперь открывал перед ними эту возможность. Парижской мирной конференцией руководили те, кто рассчитывал руками германских генералов вести борьбу против Советской России. Правящие силы западных держав делали ставку на германскую реакцию, помогая ей подавить прогрессивные силы немецкого народа.

Но тут же Верхотуров может задать опять тот же вопрос, который задавал в нашей с ним полемике: «если Германия была такой “антибольшевистской”, то почему она вместе с не менее “антибольшевистской” Польшей не объединилась и не пошла против Советской России?», — мы ответим: Польша была действительно антибольшевистской, да ещё и фашистской, но имела свои разногласия с Германией примерно с конца 1938 года (в 1939 г. польские власти уже переориентировались на сближение с Францией и Англией). Были соглашения между Польшей и Германией, были и идеи о заключении союза. Одна из них нам известна — была высказана в сентябре 1938 года, когда польский посол во Франции Юлиуш Лукасевич заявил своему американскому коллеге, что «начинается религиозная война между фашизмом и большевизмом. В случае оказания Советским Союзом помощи Чехословакии Польша готова к войне с СССР плечом к плечу с Германией. Польское правительство уверено в том, что в течение трех месяцев русские войска будут полностью разгромлены и Россия не будет более представлять собой даже подобия государства».

Глава МИД Польши Бек и А. Гитлер
Глава МИД Польши Бек и А. Гитлер

Помощь оказана Чехословакии Советским правительством не была, союз антибольшевистских сил не осуществился: какие ещё могут быть вопросы? И осуществиться он в принципе не мог, — Чехословакия сама добровольно отдалась Гитлеру. Вот текст «соглашения» между фюрером и рейхсканцлером Адольфом Гитлером и президентом Чехословацкого государства доктором Гаха и министром иностранных дел Чехословакии доктором Хвалковским, которое было подписано в присутствии И. фон Риббентропа, имперского министра иностранных дел:

«Фюрер и рейхсканцлер принял сегодня в Берлине по их просьбе президента Чехословацкого государства д-ра Гаха и чехословацкого министра иностранных дел д-ра Хвалковского в присутствии господина фон Риббентропа, министра иностранных дел империи. На этом совещании было подвергнуто всестороннему рассмотрению серьезное положение, которое возникло на бывшей территории Чехословакии в результате событий последних недель. С обеих сторон было высказано единодушное мнение, что цель всех их усилий должна заключаться в том, чтобы обеспечить спокойствие, порядок и мир в этой части Центральной Европы. Президент Чехословацкого государства заявил, что для того чтобы достичь этой цели и добиться окончательного умиротворения, он с полным доверием передает в руки фюрера германской империи судьбу чешского народа и страны. Фюрер приветствовал эту декларацию и высказал свое решение обеспечить чешскому народу под защитой германской империи автономное развитие национальной жизни в соответствии с его специфическим характером» (Нюрнбергский процесс над главными немецкими военными преступниками. Сборник материалов в семи томах, 2 т., стр. 71).

На заметку: сам Геринг признавал на Нюрнбергских процессах, что Англия своей «миротворческой» политикой всячески направляла фашистскую Германию на Восток — против СССР. Вот что писал Густав Марк Гилберт, американский психолог в Нюрнберге, в своём «Нюрнбергском дневнике»:

«Обеденный перерыв. Сегодняшние заголовки газет явно работали на Геринга: «Объединяйтесь против дальнейшего продвижения русских, — призвал Черчилль в Фултоне».

— Разумеется, я же об этом давно говорю, — торжествовал Геринг, поднявшись наверх во время обеденного перерыва. — Так было, есть и будет. Вы еще убедитесь, что я был прав. Снова на повестке дня старое доброе равновесие сил.

И когда я подошел к нему во время еды, Геринг снова начал свои разглагольствования.

— Это им за попытку стравить нас с Востоком. Они никогда не могли решить, с кем нас стравливать, с Западом или с Востоком. А теперь, видите ли, Россия кажется им слишком уж сильной, поэтому срочно нужно отыскать ей противовес.

Я спросил Геринга, верит ли он, что Англия пошла на подписание Мюнхенского соглашения ради того, чтобы, использовав в качестве стимула Чехословакию, подстегнуть Германию к агрессии против России.

— Ну, разумеется, — ответил он, будто речь шла и действительно о чем-то само собою разумеющемся. — Но потом они убоялись, что Германия станет слишком сильной. Теперь их головная боль — Россия.

Он не скрывал того, что, мол, поделом этому Черчиллю, который не желал позволить Германии выступить на Восток, поскольку это сразу же отразилось бы на Англии.»

Путем соглашений и уступок английские, французские и американские политики надеялись отвратить фашистскую агрессию от себя и направить её против Советского Союза — вот какая стратегия была у «англо-франко-американских» господ.

К тому же есть противоречие мысли Верхотурова, высказанной в книге «Виктор Суворов врёт! Потопить “Ледокол”», о том, что Данцигский коридор не был (цитируем) «камнем преткновения между Германией и Польшей», ибо «между Германией и Восточной Пруссией имелось хорошее морское сообщение». Но что, неужели и само Польское руководство было настолько «глупо», что понять не могло, что Данцигский коридор Германии «вообще был не нужен», покуда поднимали «Гданьский вопрос» как главный в польско-германских отношениях? Ибо, как указывал министр иностранных дел Польши Ю. Бек послу Польши в Германии Ю. Липскому 19 сентября 1938 года:

«8. Дальнейший ход событий, что касается польской стороны, зависит прежде всего от решения правительства, но также и от общественного мнения. В дальнейшем в этой области будет особенно важна стабилизация польско-германских отношений. Здесь заслуживают внимания следующие проблемы:

а) Гданьский вопрос играет в настроениях главную роль.

В связи с этим и в связи с банкротством Лиги наций представляется необходимым простой договор, стабилизирующий положение вольного города.

б) Ясная формулаподобная германо-итальянскойв вопросе о границах может способствовать парализованию интриг между Польшей и Германией на международной арене.

в) Продление пакта от 1934 г.* может явиться дополнительным фактором стабилизации.»

* Имеется в виду «декларация о ненападении» между Германией и Польшей, подписанная в Берлине 26 января 1934 г.

На следующий день, 20 сентября, посол Польши в Германии (Ю. Липский) донёс министру иностранных дел Польши Ю. Беку следующее:

«В соответствии с инструкцией в вышеприведенной беседе я затронул еще вопрос о польско-германских отношениях. Должен отметить, что момент был не очень подходящим, так как канцлер целиком был занят предстоящей беседой с Чемберленом.

Я затронул вопрос о Данциге, внушая ему возможность заключения прямого польско-германского договора, стабилизирующего положение вольного города.

Я привел здесь целый ряд исторических и экономических аргументов.»

Далее. А вот какие сведения получил послевоенный комитет Килгора в Сенате США от официальных властей (перевод с англ.):

«...когда нацисты пришли к власти в 1933 г., они обнаружили, что с 1918 г. были сделаны большие шаги в подготовке Германии к войне с экономической и промышленной точки зрения.» (стр. 154).

Эти «большие шаги» помогли Германии уже к 1929 г. обогнать Англию по объему промышленного производства (12% общемирового) и занять второе место в мире после США (44%) (см. “История Второй Мировой войны” в 12 томах, т. 1, с. 112). С 1924 г. Германия начала полноценно восстанавливать свой промышленный потенциал. Содействие ей в этом оказывала как раз Англия вместе с США. Важную роль сыграли именно те репарационные планы победителей для Германии, о которых говорил Верхотуров. В период острого политического кризиса в Германии верхи уже не могли управлять страной прежними методами — руками социал-демократов проводить политику выхода из кризиса за счёт трудящихся. Не имея возможности сдержать растущее влияние коммунистов, буржуазия стала всё шире применять террористические методы господства и форсировать милитаризацию страны.

Опасаясь революционного взрыва в Германии, международная реакция пришла на помощь немецким империалистам. В 1929 г. вместо репарационного «плана Дауэса» был разработан новый, так называемый «план Юнга», способствовавший притоку капиталов в Германию и предусматривавший снижение взимаемых с неё репараций. Фактически же они вскоре были отменены, как и вся система контроля над Германией, установленная Версальским договором. Германский империализм вновь обрел полный экономический и финансовый суверенитет. Принятие «плана Юнга» сопровождалось антисоветской кампанией. Под флагом антикоммунизма и антисоветизма создавался единый фронт германской и международной империалистической реакции, ставивший целью ликвидировать остатки Веймарской республики и установить режим открытой террористической диктатуры империалистической буржуазии.

Убедившись, что «старые» буржуазные партии обанкротились, а влияние социал-демократии в массах неудержимо падает, буржуазия решила окончательно показать свою радикальнейшую сущность душителя демократии. В момент острого политического кризиса они призвали к власти партию гитлеровцев, злейших врагов рабочего класса и душителей свободы. Установление в Германии фашистской диктатуры было подготовлено наиболее хищническими кругами финансовой буржуазии при активной поддержке международного империализма.

Фашистская партия с её антикоммунистической, шовинистической и реваншистской внутренней и внешней политикой всё сильнее привлекала симпатии германского финансового капитала, который видел в ней орудие расправы с рабочим движением и подготовки страны к агрессивной войне. В 1929-1930 гг. германские монополисты стали теснее сближаться с гитлеровцами. Магнаты рейнско-вестфальской тяжелой промышленности Э. Кирдорф, Ф. Тиссен и А. Фёглер, и ранее связанные с нацистами, взяли курс на укрепление этой партии. А уж эта партия и поставила на службу капиталистам мелкобуржуазные массы и часть рабочих…

Таким образом, гр. Верхотуров неправ так же, как и Стариков, и, обвиняя некоторых наших товарищей в работе на ЦРУ, похоже, сам на него работает, обеляя западных капиталистов, «не помогавших» гитлеризму.

Ну и последнее… На «десерт», посмеяться:

От красного ноября до коричневого января, изображение №10

Выводы и заключения.

Как мы с вами теперь убедились, уважаемые читатели, гр. Верхотуров высказал очень много неверных тезисов, хотя подавал себя знатоком «истмата» и истории, написавшим множество книг и проработавшим детально множество источников. Может, так и было, источники он читал, да вот только выводы он сделал не те, которые надобно. Попутно мы рассмотрели ложную противоположность Верхотурову из числа наших буржуазных исторических публицистов — Старикова. Товарищи, будьте бдительны, не дайте буржуазным идеологам себя обмануть!

Авторы:

А. КурмангалиевА. Лебедев.

Отдельная благодарность от авторов статьи: М. Федотову.

Литература:

По поводу «плана» Дауэса и рурского вопроса.

1) Мировой капитализм и план Дауэса (1925 год), авторство: И. К. Дашковский.
2) «Мы вернулись в положение августа 1914-го»: Рурский конфликт 1923 г. в восприятии премьер-министра ЮАС Яна Христиана Смэтса, авторство: А. Д. Стрельцов.

По поводу «Ноябрьской революции» в Германии.

1) Ноябрьская революция в Германии (1960 год), авторство: В. Д. Кульбакин (ответ. редактор), Я. С. Драбкин, А. С. Ерусалимский, З. К. Эггерт.
2) Революция 1918-1919 в Германии (1958 год), авторство: Я. С. Драбкин.
3) Текст ролика «Баварская Советская Республика» на канале «Держать курс», в основном пригодился раздел под названием «Ноябрьская революция».

По поводу интервенции в России и Первой мировой.

1) США — активный организатор и участник военной интервенции против Советской России (1952 год), авторство: А. В. Берёзкин. Эта книга привлекла нас в первую очередь тем, что в ней рассказывается, как капиталисты с «Уолл-стрит» активно боролись против Советской России. Эта книга доказывает, что империалистические амбиции США против Советского государства зарождались еще со времён Октября. Проигрыш США и остальной интервенции явно говорит нам о том, что империалисты Америки жаждали «реванша» и превращения России в сырьевую колонию.
2) Тайные связи США и Германии. Блок империалистов против Октября (1917-1919) (1968 год), авторство: М.С. Восленский. В этой книге автор на основе обнаруженных им документов из немецких архивов и имеющихся в литературе данных впервые восстанавливает картину этих переговоров, прослеживает тайные контакты Германии и США в 1917—1919 гг., явившиеся реакцией мирового империализма на Октябрьскую революцию в нашей стране. Также стоит рекомендовать её к прочтению за бесценный вклад в развенчании сущности капиталистов с «Уолл-стрит», которых так нежно хочет «отбелить» Верхотуров. К самому автору мы относимся не очень хорошо, но когда он писал эту книгу, он ещё, вероятно, не был одним из идеологов диссидентского движения (в 1970-м году он написал свою работу «Номенклатура» и в 1972-м стал невозвращенцем, жил в Германии).
3) Военные мемуары Дэвида Ллойд-Джорджа [6 томов] (1934-1938 гг.), мемуары делают бесценный вклад в историографию Первой мировой войны 1914-1918 гг. Вывод, к которому приходит Д. Ллойд-Джордж после пятилетних трудов над «Военными мемуарами», звучит так: «Война слишком дорогой и слишком варварский метод разрешения споров между нациями на Земле». Брали только 6 том.

По поводу Венгерской Советской республики.

1) История Венгрии в трех томах. — М.: Наука, брали том 3-й. (966 с.), 1972 г.
2) Краткая история Венгрии. — М.: Наука (608 с.), 1991 г.
3) Венгерская Советская республика, авторство: Эрвин Липтаи. — М.: Мысль, 1970 г.
4) Краткая заметка В. Станкова на сайте «Политштурм» „Венгерская Советская республика”.

По поводу Н. В. Старикова.

Если у читателей возник интерес к этому, мягко говоря, «историку», то мы настоятельно советуем изучить две (1 часть2 часть) книги «Анти-Стариков» от товарища Петра Балаева.

Вспомогательная литература:

(I) Нюрнбергский процесс над главными немецкими военными преступниками. Сам сборник материалов в 7-ми томах (под общ. ред. Р.А. Руденко и др.), но мы брали конкретно 2 том (поскольку этот том особенен тем, что он посвящен подготовке фашистской агрессии).

(II) «История Второй Мировой войны» в 12 томах. Это многотомный труд по истории ВМв — исследование, в котором рассматриваются все стороны и процессы, особенности и характерные черты войны: ее предыстория, зарождение и развитие; цели воюющих сторон, ход военных действий на всех театрах и континентах; партизанское движение, антифашистская борьба и движение Сопротивления; уровень технической оснащенности вооруженных сил; развитие военной науки, стратегии и тактики; экономика, политика, и идеология в странах — участницах войны; итоги, уроки и последствия войны. Для нашей статьи пригодились только 1-й и 2-й том (1-й: про зарождение агрессии, 2-й: накануне войны).

(III) Trials of War Criminals Before the Nuremberg Military Tribunals Under Control Council Law No. 10. Nuremberg, October 1946 - April, 1949. Нюрнбергские процессы, но только уже на английском языке. Состоит из 15 томов. Брали для написания статьи документы из 6 и 9 тома. Том 6 — о деле Флика. Том 9 — о деле Круппа.

(IV) Анатомия войны: Новые документы о роли германского монополистического капитала в подготовке и ведении Второй мировой войны, под ред. Г.Я. Александрова и М.О. Рагинского. Это сборник документов, изданный к 30-летию со дня начала ВМВ, дол­жен помочь сорвать завесу с тайны возникновения ВМВ. На основе подлинных материалов того времени в нём показано, что главной движущей силой в подготовке и ведении войны были самые реак­ционные круги германского монополистического капитала.

ОКО | Общественное Коммунистическое Объединение


Программа Движения
Вступить в Движение

Антиклассики Антимарксизм Арманд Бебель Великая Отечественная война Война без мифов Ворошилов Вышинский Горький Движение Джамбул Дзержинский Дикхут Дэн Сяопин Занимательная диалектика КПРФ КПСС Каганович Калинин Киров Китай Ключевые материалы Коллективизация Коллонтай Крупская Ларин Лафарг ЛебедевКумач Ленин Либкнехт Люксембург Макаренко Маленков Мао Цзэдун Маркс Маяковский Молотов Мухин НЭП Ольминский Орджоникидзе Партия Покровский Попов Программа РКМП Революция СССР Свердлов Сталин Троцкий Фрунзе Ходжа Чжоу Эньлай Энгельс Ярославский большой террор буржуазия власть войны госкапитализм государство идеология империализм индустриализация интеллигенция история капитализм капиталисты кино классовая борьба классы колхозы коммунизм контрреволюция кризис левое движение марксизм материализм национальный вопрос образование оппозиция оппортунизм подделка документов поздний СССР политика потребление потреблядство производство пролетариат пропаганда религия репрессии собственность социализм сталинизды троцкизм труд феминизм экономика