Из черновика главы к готовящейся к выходу книги Петра Балаева "Троцкизм".

Я, вообще-то, не люблю провокации, участвовать в них, тем более, самому быть их зачинщиком. Юность, в которой я любил это, вместе с драчливостью прошли. Но когда я пишу об истории Советского государства мои книги получаются настолько провокационными, что часть читателей в них даже видит специфическую лексику.

Странный феномен. На каждую книгу обязательно появляется отзыв читателя (все они – разные люди), со словами «неплохо, хоть автор и грешит специфической лексикой». При этом «специфических» слов в моих книгах нет ровно ни одного.

Наверно, специфическим будет считаться и слово «сволочь» в названии этой главы. Тем более, что оно приложено к имени дорогого Леонида Ильича Брежнева, любимца всех страдальцев ностальгией по временам позднего СССР. Тоже феномен. Но не странный. Это всего лишь воспоминания об ушедшей молодости, разбавленные склерозом, а у кое-кого и маразмом.

Когда этот Генеральный секретарь ЦК КПСС «после продолжительной» сыграл в ящик, я учился на втором курсе мединститута. В стране с 12-го по 15 ноября был объявлен траур. 15 ноября, в день похорон, в институте были отменены занятия. Ура! Праздник!. Институтские партийцы и комсомольские деятели ходили с сурово насупленными лицами из-за попыток изобразить на них горечь и печаль. Мы, балбесы – простые комсомольцы, воспользовались неожиданным выходным, наша общага на проспекте Красного Знамени, подогретая портвейном и «водкой из опилок», загудела и заплясала под магнитофонный рок-н-ролл. По комнатам побежали комиссии профкома и студсовета выявлять нарушителей «траура». Я праздновал «траур» в комнате моих друзей-шестикурсников Юрия Ивановича Минаева (феноменальный человек – его с первого курса, кажется, так и назвали. Не Юрой, а Юрием Ивановичем. Причем, он еще и балбесом тоже феноменальным был) и Вовки Лопарева. У них были кассеты с самым-пресамым новым и забойным роком. Вовка фарцевал дисками и кассетами. К ним в комнату студсовет старался не заглядывать. Там можно было в лицо сжатой в кулак ладошкой получить с большой долей вероятности. Активисты-комсомольцы чудесным образом у нас подбирались так, что они опасались за свои лица. Исключай потом драчуна из комсомола и выгоняй из института, а лицо у тебя в нескольких местах сломано!

Вот у тех, кто сегодня испытывает теплые чувства к Брежневу, была какая-то другая молодость в какой-то другой стране. К 1982 году советскому народу обрыдло видеть в телевизоре это тело, едва передвигающее ногами и с трудом, шамкающим ртом, выдавливающее из себя слова. Еще и его поцелуи с мужиками взасос. Маршальское звание. Четыре звезды Героя. Орден Победы. Мой дед потом сказал, что если бы Брежнев еще год прожил, то и генералиссимуса себе присвоил бы.

А страну захлестнул… Не дефицит, нет. Хотя и он был. Для тех, у кого не было блата. Страна утонула в этом – в блате. Теперь уже людям бывает сложно понять, что такое – «блатная должность». При всем том мерзостном, что есть в нашей нынешней жизни, брежневский период, когда стал всем править и распределять блат – был в этом аспекте отвратительным до омерзения. И это омерзение народ справедливо связывал с именем дорогого Леонида Ильича.

Но даже не это толкнуло меня назвать так главу о Брежневе. Есть в его биографии один факт, который я обнаружил совсем недавно, именно тогда, когда начал собирать биографические сведения о Генсеке. Этот факт не то, что перевернул мои представления о Леониде Ильиче, нет, я и раньше его коммунистом не считал, он явный мещанин, в худшем значении этого слова. Но после обнаружения одного его письма в моих глазах этот «коммунист» стал откровенной сволочью. Патентованной. И даже прежние мои взгляды, очень критические, на эту фигуру, стали гораздо критичнее.

Но не спешите. Дотерпите до конца главы. А начнем мы с середины биографии «коммуниста». С первой борозды на Целине, освоением которой он руководил…

За первые два года освоения Целины было распахано земли 31 млн. гектаров. Всего за шесть лет – 42 млн… Нужно вдуматься в эти цифры, чтобы понять масштабность проекта, который советскому народу представляли как величайшее достижение, фактически, как стало ясно уже в 60-е годы, страшный удар и по нашему сельскому хозяйству и по экономике страны в общем.

31 млн. гектар – это шестая часть, а 42 млн. – пятая часть всех пахотных земель СССР, осваиваемых, не побоюсь этого слова, столетиями. Масштаб настолько грандиозный, что перед ним меркнут все космосы с Гагариным, кажутся мелкими развлечениями увлеченных всякой мелкой ерундой. Даже невозможно себе представить, как бы выглядело сельское хозяйство страны, если бы оно не было обескровлено этим только на первый взгляд авантюристическим проектом, на самом деле, четко рассчитанным преступлением антисталинского режима.

Началось освоение Целины, как признался в своей книге сам дорогой Леонид Ильич с сопротивления коммунистов тех районов, в которых ее собирались распахивать. Сам Брежнев хвастливо заявил, что ему пришлось избавиться от более, чем 500 секретарей районных комитетов партии. По сути этот проект проходил одновременно с заменой партийных руководителей районного звена сталинской формации на послушных болванчиков, озабоченных только собственной карьерой.

К весне 1954 года в целинные районы было завезено огромное количество техники, стройматериалов, горючего, эпопея началась еще до прокладки первой борозды с неимоверного напряжения сил – раскидать всё это по огромной территории в отсутствии дорог, да вообще часто в отсутствии всякой инфраструктуры. Большая часть предназначенных для освоения земель представляли собой голую степь. В эту степь еще ранней весной выбросили десятки тысяч людей, десятки тысяч единиц техники, всё было готово для начала вспашки…

На торжественную «первую борозду» собрались все главные «целинные герои»: сам Н.С.Хрущев, П.К.Пономаренко (которого некоторые фантазеры сделали возможным преемником Сталина на посту главы правительства), Л.И.Брежнев, главный ответственный за мероприятие.

Разумеется, собрались не в одном из тех совхозов, которые пока из себя представляли палаточные лагеря, там люди в палатках «немного от жизни устали», от них в целях личной безопасности нужно было держаться высокому руководству подальше. Приехали на Майкульский конезавод, который тоже распахивал нетронутую степь. Приготовились праздновать.

Пошел первый трактор бороздить бескрайние просторы. Ура!!! Кричали недолго. Вспаханное на вид почти не отличалось от невспаханного. Плуг не переворачивал срезанный слой стерни, а укладывал его аккуратно в борозду травой вверх.

Это была катастрофа. Настроение с праздничного сменилось на крики и ругань. Дело в том, что освоение целины было новаторским не только в плане масштабов. До этого никто в первый год после распашки не засевал новые земли. В первый год – вспашка. Год подрезанная стерня разрушалась, потом следующая вспашка, боронование и сев. В 1954 году решили вспахать и засеять сразу. Причем, разрыв между вспашкой и севом не должен превышать 5 дней. Потом уже не было смысла засевать высохшую почву. Для этого планировалось сразу после вспашки еще разбить почву культиваторами, прокатать катками и пробороновать. Всё нужно было успеть сделать за 3-5 дней максимум. Но если сверху борозды лежит неперевернутая стерня – эти мероприятия становятся почти невозможными. А на год отложить сев было нельзя ни в коем случае – затраты, не окупившиеся хлебом были бы почти непосильны для и так надорванного бюджета.

Орал и матерился Хрущев, лупали бараньими глазами великие ослы-руководители Пономаренко и Брежнев, которые не догадались даже поинтересоваться – как она выглядит в натуре вспашка целины. В первый раз они это увидели! Один – даже назначенный «говном нации» - историками в преемники Сталину, второй – прославленный этим же «говном нации», как крепкий хозяйственник…

Брежнев, как он сам это описывал, подошел к механизаторам и спросил, что можно сделать для исправления ситуации. Механизаторы оказались очень даже продвинутыми механизаторами и ответили, что этими плугами – ничего, нужны плуги с винтовыми и полувинтовыми отвалами, о чем давно они говорят.

Понятно, что крепким руководителям-хозяйственникам было не до того, что говорят какие-то чумазые от смазки и соляры механизаторы, пока жареная птица клевать в одно место не начинала. А Хрущев вообще стал орать, что это ученные-аграрии – козлы, не могли заранее это предусмотреть. Никита Сергеевич, прославленный знаток сельского хозяйства, разумеется, когда планировал эпопею с целиной, думал, что ее пахать примерно также можно, как и огород на украинском хуторе. Короче, праздник «первой борозды» получился с виду, как первый блин.

Несколько дней была эта истерика, пока не узнали, что в одном из совхозов пашут и переворачивают стерню без всяких проблем обычными плугами и без всяких ученых. Оказалось, что нужно было всего-навсего уменьшить заглубление предплужников на плугах.

Проблема стерни была не единственной. Тоже вдруг и неожиданно выяснилось, что земля казахстанской степи – это точно не огород украинского колхозника. Самые массовые трактора ДТ-54 и НАТИ не тянут свои штатные плуги в пять лемехов. Мощности не хватает. Пришлось снимать два, а то и три лемеха, естественно, выработка падала в два раза. Но даже при этом лемеха выламывало, рамы плугов гнулись. От повышенной нагрузки двигатели тракторов быстро вырабатывали ресурс. Из-за одних запчастей целинное зерно становилось золотым.

Зато – просторы и масштабы! Цитирую по книге дорогого Леонида Ильича:

«Землемеры повсюду нарезали тракторным бригадам одинаковые участки нетронутой степи – клетки размером два на два километра, то есть по четыреста гектаров.

– Вот это клеточки, это простор! – шутили трактористы. – Включай мотор и езжай по прямой, пока горючего хватит».

Уже на второй год, когда земля осталась без защитного слоя травы, по этим просторам, ничем не защищенным от ветров – как дунуло! И выдуло самый плодородный слой.

А самое главное, на что обращаешь внимание в воспоминаниях маршала-Лёни – полное отсутствие даже намека на озабоченность зарплатами механизаторов после того, как выяснилось, что они не смогут выполнять при таких условиях нормы выработки на трактор. Ведь она на каждую модель трактора, исходя из его мощности и производительности, рассчитывалась. План горит? Так работать будете в два раза больше! Своим горбом будете исправлять дурость «крепких хозяйственников». Вот это презрительное барское отношение к нуждам и интересам людей – весь Леонид Ильич. Ему, как Сталину, народ не писал уже письма с жалобами и просьбами. Смысла не было.

Вся эта история с началом распашки целины, да еще и со слов самого Л.И.Брежнева (я только пересказал то, что в его книге написано), может у читателя вызвать вопросы насчет умственных способностей этой троицы: Хрущева, Пономаренко, Брежнева. В самом деле: начать грандиозный проект, но при этом даже не поинтересоваться, можно ли вообще обычным плугом там пахать? А если бы оказалось, что вообще нельзя в первый год засеять?

На первый взгляд – тупость, проявленная этими руководителями. Но это на взгляд тех, кто не сталкивался в жизни с подобным руководством. Тупыми ни Хрущев, ни Пономаренко, ни Брежнев не были. Они были ленивыми! Я знаю, что Никита Сергеевич стараниями пропагандистов в народе давно воспринимается, как трудоголик, который в порыве трудового энтузиазма срывается с вожжей и несется вскачь, не разбирая дороги. Ерунда это всё. Таких, как Хрущев, я в своей жизни насмотрелся. «Трудоголиков». Такой одними совещаниями замордует, куча руководящих указаний, которые в себе содержат почти исключительно одни предупреждения об ответственности за невыполнение, из кабинета не выходит до полуночи, выходные – на работе. Не дай бог, кто из подчиненных раньше его уйдет или в воскресенье на рыбалку уедет!

Более вышестоящее руководство ценит таких работников. У него подчиненные не забалуются. Он их заставит всё выполнить. Только обычно выполняется именно так, как у нашей троицы с Целиной. «С жертвами и разрушениями».

Но претензий к этому руководителю не предъявишь – он старался и горел героически, почти как танкист в подбитом танке. И такие руководители ценятся, повторяю, вышестоящими. Потому что вышестоящие – такие же.

Только это не трудоголизм. Это – лень. Орать на совещаниях, грозить ответственностью, сутками сидеть в кабинете, контролируя и угрожая – видимость напряженной деятельности создается. При этом в мозгу почти никакой работы не происходит. А самая трудная работа – умственная. Недаром значительная часть людей предпочитает ломом землю копать, чем учиться. Нервное утомление от напряженной работы мозга переносится гораздо тяжелее физического.

Вот изучить вопрос, которым твои подчиненные будут заниматься так, чтобы заранее предусмотреть все возможные и невозможные ситуации, выработать механизмы их разрешения, спланировать дело так, чтобы учесть все нюансы, на совещаниях не орать матом, произнося общие фразы, а вместе с подчиненными обсуждать вопрос, проявляя свою компетенцию даже в мелочах… - это работа. Настоящая. Тогда и пятилетние планы будут выполняться и перевыполняться, и руководителю не надо мотаться по стране, срывая перед местным руководством в крике глотку: «Кукурузу, сволочи, почему не сажаете? Саботируете?»

Поэтому, когда кукуруза не растет и целина не пашется – виноваты ученые. Они, оказывается, должны были это предусмотреть, а не те, кто затеяли всю эту ярмарку. Одного отправили на пенсию, обозвав этот стиль руководства волюнтаризмом. На смену ему пришел другой. «Пятилетка качества» - это тоже «кукуруза». Сказали на съезде всем делать качественные товары для народа – вот и всё руководство. Как там будет эта «кукуруза» расти – великие такими мелочами себя утруждать не обязаны.

И полное равнодушие к нуждам людей. Одно долдонство про заботу партии о народе.

Да, Магнитка, Комсомольск-на-Амуре – с палаток начались, с бараков. Нищая еще страна лихорадочно готовилась к неизбежной войне. Но сначала заявить, что зерновая проблема в стране окончательно решена (сам Хрущев это сказал в сентябре 1953 года), а через год десятки тысяч человек выбросить в голую еще зимнюю степь с палатками – это зачем нужно было делать? Так же уже в 1975 году БАМ начали строить. На энтузиазме. Комсомолец? Ну, так терпи и преодолевай!

Никогда так не будут поступать люди, которым самим пришлось хлебнуть лиха. Это правило без исключений. Поэтому у нас есть масса воспоминаний о Сталине, о его заботе о людях, вплоть до того, что не начальник его охраны Власик догадывался поставить для охранников грибки, чтобы люди под дожем не мокли, а сам Иосиф Виссарионович ему это приказывал. Клим Ворошилов, только назначенный командующим Московским военным округом, сразу, первым делом, принялся в авральном порядке наводить порядок с жильем и обеспечением своих подчиненных, которых наплевательство на нужды людей Троцкого доводило до самоубийств, жены комсостава в условиях ужасающей нищеты начали заниматься проституцией, чтобы детей прокормить. Служившие под началом Климента Ефремовича именно его заботу о людях и вспоминали всегда с благодарностью. Поэтому Сталина и Ворошилова народ любил. Но Сталин и Ворошилов с молодости сами прошли суровую школу жизни. Сталин вплоть до его наркомства был, как сейчас выражаются, нищебродом.

А вот Никита Сергеевич Хрущев сам хвастался, что до революции жил так, как даже секретарем обкома не жил. Человек, который сам не мерз в землянке, жизнь в холодной палатке представляет романтическим приключением. Вам еще и деньги платить за романтику?

И так совпало, что в 9 лет Климент Ефремович Ворошилов пошел работать на шахту. А Леонид Ильич Брежнев в 9 лет стал гимназистом…

Я еще раз повторюсь, что к дорогому Леониду Ильичу я крайне пристрастен. У меня с молодости этот «товарищ Генеральный секретарь» вызывает почти физическое отвращение. Любой профессиональный историк поспешит меня объявить в необъективном отношении к историческому персонажу, вызванном этой пристрастностью. Даже к бабке не ходи. Но я не знаю, чем и какими методами руководствуются профессиональные историки в своей работе, это для меня до сих пор тайна тайн. Я ни от одного из них не смог добиться внятного ответа: что же из себя представляет их исторический научный метод?

Я подозреваю, что их метод весьма и весьма странный. Странный настолько, что его озвучивать нельзя – не дай бог, медицинский работник, изучающий и лечащий отклонения психики, об этом методе узнает.

Вот совсем недавний пример. В интервью КП известный историк спецслужб Александр Колпакиди заявил, что Ленин и Керенский по натуре были очень замкнутыми и необщительными людьми. Мне после этого его заявления стало понятно, почему история наших спецслужб в его изложении выглядит такой странной – как интроверт Ленин.

А у меня за годы оперативной работы въелось в кровь: если твоя версия тебе больше всего нравится, то ты обязан первым делом попытаться эту версию сам же и развалить. Это одно из главных правил оперативной и следственной работы. Пристрастность должна только увеличивать объективность.

Но с Брежневым у меня не получается найти даже малейших зацепок в его биографии и деятельности, чтобы хоть какие-то сомнения посеять в своей пристрастной брезгливости к этой фигуре. Абсолютно не за что зацепиться.

С детства помню, как старики плевались, когда эта ходячая статуя, едва ворочая челюстью произносила речи. Старики говорили, что пьет Лёня, не просыхая. Тогда в народе гулял слух, что это не от пьянства он так говорит, а из-за того, что ему на фронте в челюсть прилетел фашистский снаряд и теперь она у него пластмассовая. Потом появились рассказы академика Чазова о снотворных таблетках… Удивительно, что бред Чазова долго воспринимался людьми всерьез. Публика не сомневалась в том, что какая-то медсестричка могла подсадить Генсека на психотропные препараты. Когда публика начала сомневаться, придумали, что диверсантка-медсестра действовала по заданию Председателя КГБ Андропова.

А вы вспомните, как выглядел алкаш Борис Ельцин, просмотрите видео-записи с поздним Ельциным. А потом – с поздним Брежневым. Один в один. И как же звали медсестру Бориса Николаевича, и на какие она таблетки первого президента РФ подсадила? У меня есть подозрение, что в обеих случая «снотворное» было жидким и в стаканах.

Был у нас такой партийный деятель среднего звена А.Т.Паренский, до первого секретаря горкома дошел в своей карьере, оставил воспоминания «Судьба моя», в них есть интересные строки. В 1957 году Леонид Ильич приехал на Волжскую ГЭС, его визит ждали, знали, что товарищ Брежнев – известный гурман, поэтому к его приезду рыбаков напрягли поймать белугу (поймали рыбу в 200 кг) и угостили секретаря ЦК белужьей ухой:

«Брежневу в то время было пятьдесят лет. Выглядел он молодо, был энергичным, простым в общении, интересным собеседником. Любил рассказывать анекдоты. За обедом в гостинице Портпоселка я заметил, что, когда на стол поставили тарелки с белужьей ухой, Брежнев влил в свою порцию две ложки пшеничной водки и, выпив после этого еще одну рюмку водки, приступил к еде. На наш вопрос, для чего это он делает, Брежнев ответил: «Водка отбивает посторонние запахи и делает уху прозрачной». Мы последовали его примеру, однако уха не показалась вкуснее, и не заметили мы также, чтобы она стала прозрачнее».

Ну а что такого? С рабочим визитом прибыло высокое начальство, обедает с подчиненными, вкус рыбного супа рюмкой водки улучшает… Пока еще молод и энергичен, пока еще печень в трусы не вывалилась и, слегка накатив на грудь, можно с блестящими глазками травить анекдоты. Это настолько знакомый типаж!!! Сколько таких энергичных пришлось на своем веку увидеть среди нашего советского народа!

Во время моей юности в народе получил хождение анекдот: «Отвечай, где ты воевал? На Малой Земле героически сражался или в окопах Сталинграда отсиживался?».

То, что произошло с историей несомненно героической обороны плацдарма у Новороссийска, известного, как «Малая Земля», свидетельствует только об одном: о наличии у Леонида Ильича тяжелого комплекса неполноценности, связанного с его участием в Великой Отечественной войне. Нет никаких оснований сомневаться, что вся та запредельно похабная компания о Малой Земле, которая начала проводиться в стране после выхода в свет мемуаров Генсека, была начата с его подачи. Сама книга вышла в 1978 году, но за два года до этого Лёня сам себе присвоил воинское звание – маршал Советского Союза.

Удивительным образом сегодняшние деятели, считающие, что Брежнева народ уважал, забыли о реакции этого народа, когда он узнал о новоиспеченном маршале. Политрук – маршал? Не только ветераны плевались от возмущения такой наглостью. Для этого и понадобилось раздуть историю плацдарма, чтобы Лёня выглядел боевым офицером, участником и даже одним из руководителей самой героической операции войны.

И эту историю советская пропаганда, желая угодить Генсеку, стала раздувать в таких немыслимых размерах, навязывая даже школьникам изучением блевотно-нудно написанной от имени самозванного маршала книги «Малая Земля», что получился обратный эффект.

Чтобы геройство Брежнева, принимавшего участие в той операции в качестве начальника политотдела 18-ой армии, выглядело геройским, история обороны плацдарма была представлена в виде страшной мясорубки, длившейся 225 дней. Дабы у публики создалось впечатление, что само прибытие и нахождение на плацдарме полковника Брежнева было смертельно опасно для него и требовало проявления геройского мужества.

В реальности, ничем особо выдающимся бои на Малой Земле от массы других сражений Великой Отечественной войны не отличались. Как это часто бывает, когда начинаешь разбираться с боевыми операциями той войны, выясняется, что в мясорубке крутился фарш из мяса солдат совсем не Красной Армии.

Десант под командованием майора Куникова, высаженный 4 февраля 1943 года у населенного пункта Станички, занявший плацдарм, названный впоследствии Малой Землей, был вспомогательным, отвлекающим. Высадка основного десанта была неудачной. Общее руководство операцией осуществлял адмирал Октябрьский, которого за допущенные просчеты отправили на Амур, командовать флотилией катеров.

Группе майора Куникова, в отличии от основной, удалось закрепиться на плацдарме, заняв несколько километров побережья. Эта высадка для немцев была неожиданной и они не успели воспользоваться тем, что советские войска оказались на местности, которая просматривалась и простреливалась с окружающих господствующих высот. Отряд Куникова, насчитывавший до батальона морской пехоты, оперативно усилили стрелковой бригадой, истребительно-противотанковым полком и двумя бригадами морской пехоты, доведя его численность до 17 тысяч человек личного состава.

Советское командование, оценив выгодность плацдарма для будущего наступления с него на Новороссийск, решило его удерживать и приняло очень грамотное решение по укреплению его обороны. Так как немцы занимали господствующие высоты, дававшее им преимущество в использовании артиллерии, это преимущество наши ликвидировали за счет возведения в кратчайшие сроки мощных инженерных укреплений. Вот именно этот период, когда под огнем противника рылись траншеи, оборудовались более 250 наблюдательных пунктов и 500 огневых точек, в скальном грунте были оборудованы командные пункты и построены блиндажи, подземные склады, был самым трудным и героическим для Малой Земли.

А дальше началась мясорубка. В которую немцы бросали собственное мясо. Немецкому командованию к апрелю удалось собрать группировку численностью в 27 тысяч человек и оно попыталось плацдарм ликвидировать. Оцените: хорошо укрепленную оборону держали 17 тысяч наших бойцов. Немцы смогли выставить всего 27 тысяч. Даже двукратного перевеса не было.

Мало того, советское командование для защиты Малой Земли выделило три авиационных корпуса, в результате было получено полное господство в воздухе и ликвидировано преимущество гитлеровцев в использовании артиллерии с господствующих высот. Их артиллерию безжалостно утюжила наша авиация. Разумеется, авиация имела достаточно сил и средств для прикрытия снабжения плацдарма по морю.

17 апреля командование вермахта начало операцию по ликвидации плацдарма. Бросило в кровавую мясорубку свои части. Штурм длился трое суток с нулевым результатом и с горой немецких трупов. Немецкая ударная группировка была обескровлена. Дальше там шли вялотекущие позиционные бои. У немцев уже не было сил для нового решительного штурма (лето 1943 года для вермахта было не очень радостным), у советского командования были другие неотложные задачи. Малую Землю держали до благоприятного момента для наступления на Новороссийск.

А во время обороны на плацдарм приезжали фронтовые концертные бригады, среди оборонявших его бойцов был проведен конкурс художественной самодеятельности, на котором первое место занял коллектив 83-ей бригады морской пехоты, шахматный турнир был проведен. Нормальная боевая жизнь в обороне. Ничего особо запредельного, как это было потом представлено Лёней-маршалом:

«Так что и на мою долю из тех килограммов смертоносного металла тоже кое-что предназначалось". "Малая земля" - это условное название плацдарма, на мысе Мысхако, близ Новороссийска, где после удачной десантной операции 225 дней держались советские войска, и с которого началось освобождение Крыма. Говоря менее объективно, и более литературно - Малая земля стала отделение Ада на Земле, на срок в 225 дней. "Насыщенность событий на этом плацдарме была так велика, а бои столь жестоки и непрерывны, что, казалось, шли они не 225 дней, а целую вечность. И это все мы пережили».

Да, командир Цезарь Куников погиб при обороне плацдарма, точнее умер после ранения, полученного 12 февраля. Учитывая численность наших войск там, Куников был на уровне командира батальона. Это еще довольно опасная командная должность на любом участке действующего фронта.

Но плацдарм посещал и командующий 18-армией генерал-лейтенант Леселидзе. Еще в апреле, в период активных боев. Что само по себе уже говорит о том, что морские транспортные коммуникации были вполне надежно обеспечены прикрытием. Поездку на плацдарм командующего армией в обстановке серьезной опасности никакой командующий фронтом не согласовал бы. В случае гибели командарма в такой ситуации – Ставка комфронтом голову оторвала бы. Армия – это серьезная боевая единица, чтобы рисковать ее обезглавить.

И начальник политотдела 18-ой армии полковник Л.И.Брежнев посещал плацдарм. Нормальная работа руководителя политотдела армии. Но генералу Леселидзе никто же не приписал невероятно героического геройства в том, что он был на Малой Земле! Зато политруку Брежневу приписали. Да он же еще и на мине подорвался! Его из моря матросы вытащили! В книге про это написано.

Нет, мины в войну в море были. Но это, наверно, только советские моряки-камикадзе гоняли транспорты по фарватеру, не протралив его от мин. И еще при полном господстве в воздухе своей авиации, которая не позволяла вражескому флоту подходить к фарватеру и препятствовать работе тральщиков и прохождению транспортов.

И как назло, именно Брежневу под днище мина и попала! Искала настоящего коммуниста, фашистская гадина!

Что самое замечательное, история с миной под днищем Брежнева получила широкое хождение и продолжение не только в мемуарах «Малая Земля». Множество публицистов, любящих этого липового маршала, цитируют в статьях о нем такое:

«Полковник Брежнев лично сорок раз приплывал на Малую Землю. А это было опасно, так как некоторые суда в дороге подрывались на минах и гибли от попадания прямых снарядов и авиационных бомб. Однажды сейнер, на котором плыл Брежнев, напоролся на мину, полковника выбросило в море, где его чудом подобрали матросы… (С.А. Борзенко. 225 дней мужества и отваги. «Правда», 1943 год).

Источник: https://publizist.ru/blogs/0/18557/

Сразу вызывает удивление частота путешествий в «Ад на Земле» начальника политотдела армии. 40 раз за 225 дней! Моисей – 40 лет ходил, а этот 40 раз плавал! Каждые 5 дней полковник уходил в поход на сейнере, бросая свое место службы – политотдел армии, очень серьезное учреждение в войсках, фактически, если можно так выразиться – штаб председателя военного совета армии. А кто руководил политотделом эти 225 дней? Папа Карло?

Но и по тексту – «попадания прямых снарядов». Были еще и кривые снаряды? Извините, но газета «Правда» в те годы была серьезным печатным органом с сильными редакторами, которые обязательно исправили бы безграмотную фразу на «прямые попадания снарядов».

Еще и С.А.Борзенко корреспондентом «Правды» стал только в 1944 году, до этого он был корреспондентом фронтовой газеты. Но ладно, мало ли…

Да и среди сочинений С.А.Борзенко очерка «225 дней мужества и отваги» не значится ни в одном указателе. Но ладно, мало ли…

Мне захотелось самому прочесть очерк С.А.Борзенко (кстати, человек настоящей геройской биографии), архив «Правды» оцифрован и легко в сети находится. Объем большой – 1 Гб, но очень хотелось найти очерк.

Я искал. Теперь пробуйте вы поискать. Успехов вам!

Очень часто еще можно встретить в статьях, публикуемых страдальцами по брежневской дешевой и самой вкусной в мире колбасе к дням рождения самого звездатого героя Советского Союза и Социалистического труда, вот такое:

«В отражении наступления немцев активное участие принимал начальник политотдела 18-й армии полковник тов. Брежнев, — пишет корреспондент. — Расчёт одного станкового пулемёта (рядовые Кадыров, Абдурзаков, из пополнения) растерялся и не открыл своевременно огня. Два взвода немцев, воспользовавшись этим, подобрались к нашим позициям на бросок гранаты. Тов. Брежнев физически воздействовал на пулемётчиков и заставил их вступить в бой. Понеся значительные потери, немцы отступили, бросив на поле боя несколько раненых. По приказу тов. Брежнева расчёт вёл по ним прицельный огонь, пока не уничтожил».

Источник: https://publizist.ru/blogs/0/18557/

Иногда еще со ссылками, что это из того же очерка С.А.Борзенко «225 дней мужества и отваги». Даже номер газеты «Правда» указывается. №46. То, что № 46 «Правды» вышел в феврале 1943 года, а 225 дней истекли только в сентябре этого же года – мелочь, конечно. По сравнению со вкладом в Победу дорогого Леонида Ильича – это пустяк.

На самом деле, это не строки из несуществующего очерка, а выдержка из представления Брежнева к награждению орденом Отечественной войны 1-ой степени.

Действительно, такое представление было. 18 сентября 1943 года, когда награждали всех причастных к освобождению Новороссийска, боевой орден получил и Леонид Ильич.

Орден Отечественной войны, тем более, 1-ой степени – это серьезная боевая награда. Не какая-нибудь «Звездочка». За ерунду ее не присваивают. Хотя, и «Звездочку» за ерунду не положено присваивать. Но это – кому не положено, а кому-то – можно.

Почитатели Л.И.Брежнева любят эти строки цитировать. Потому что уважение к личности этого политического деятеля могут испытывать только совсем уж ущербные умом индивидуумы.

Вдумайтесь в строки представления к награде. Начальник политотдела армии оказался на передовой и совершил подвиг, который даже не командир стрелкового взвода, а простой сержант совершает по три раза до обеда и столько же раз после обеда. Заставить бойца вести огонь по наступающей вражеской пехоте стало подвигом? Да металла в стране не хватило бы для орденов за такие подвиги!

Подозреваю, что сочинявший представление Брежнева к награде втихаря глумился над бравого вида полковником-замполитом, придумывая ему случай проявления отваги. Уж если нашлось только это… То, вообще, о какой такой смелости на фронте полковника Брежнева можно вообще говорить?

Сами посудите, он сразу на фронт попал в качестве начальника группы особого назначения при военном совете Южного фронта, согласно приказа по фронту от 23 июля 1941 года. Только не думайте, что это группа каких-нибудь диверсантов, раз она особого назначения. В приказе перечислен ее состав – одни политработники. А с 16 сентября 1941 года он уже в заместителях начальника политуправления фронта, потом – начальник политуправления армии.

Где передовая, а где политуправление армии?! Политуправление – это орган, подчиненный члену военного совета. Политический штаб армии, можно сказать. И он находится именно там, где находится член военного совета. Рядом с командующим армией и его штабом. Начальнику штаба армии храбрость в бою проявлять нет не только необходимости, но и прямо противопоказано. У него другие задачи. Так же, как и у начальника политуправления армии. Эти люди не ходят в атаки и не раздают подзатыльники растерявшимся бойцам. Они организуют работу и руководят подчиненными, выполняющими очень важные для армии задачи. За это и ордена получают. Но не за храбрость. Армейские штабы в пределах даже досягаемости для вражеской артиллерии не располагаются.

Но в фронтовых воспоминаниях Брежнева абсолютно ничего нет о его деятельности в качестве начальника политуправления армии. Только храбрость на передовой и беседы в окопах с бойцами под вражеским огнем. Изо всех сил дорогой Леонид Ильич тужился, стараясь показать, что ему довелось лиха на фронте хлебнуть. Ага, в политуправлении армии. Наверняка, даже жить в блиндаже ему за время войны не приходилось. И в этом нет ничего предосудительного. Ставка ВГК тоже не в землянке работала. Но зачем из себя строить героя?! И почему коммунисту Брежневу было не стыдно получать высокую награду за то, что у фронтовых сержантов не тянуло даже на награждение папиросой от командира взвода?

Именно дутая слава полковника Брежнева, храбро сражавшегося с врагом на переднем крае позволяет критически отнестись вообще ко всей биографии этого человека, с самого ее начала. И, ожидаемо, в ней оказываются факты заставляющие подозревать, что там очень много такого же «героического», как и во время войны.

Я представляю, какие творческие муки испытывали сотрудники института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, составители «Краткого биографического очерка. Леонид Ильич Брежнев», при написании биографии «героического» маршала.

Уже в конце 60-х годов, когда до крайности обострились отношения с КНР и Албанией, нужно было мировой коммунистической общественности что-то героического из жизни Леонида Ильича предъявлять. Он же, выпятив грудь, изображал из себя вождя мирового пролетариата. Из жизни серого партийного клерка героического получилось выудить очень мало. Но биографию ему написали. Как могли. Помогли обширные цитаты из работ, речей Ленина и решений съездов, иначе выглядела бы она совсем куцей.

Но в этом биографическом очерке есть не только цитаты. Есть немало моментов, которые при внимательном рассмотрении вызывают очень щекотливые вопросы.

Я долго ломал голову над тем, как объяснить некоторые нестыковки и несуразности в официальном жизнеописании Брежнева и что авторы пытались в этом жизнеописании скрыть, выпячивая одно и умалчивая другое. Ну, посмотрим.

Начнем с предков «дорого Леонида Ильича».

«Леонид Ильич Брежнев родился 19 декабря 1906 года в городе Днепродзержинске (до 1936 года – Каменское), крупном центре металлургической промышленности Украины, в рабочей семье. Его отец, Илья Яковлевич, уроженец Курской губернии, почти всю жизнь трудился на металлургическом заводе – сначала разнорабочим, потом вальцовщиков в прокатном цехе. На этом же заводе начинал трудовую деятельность Леонид Ильич. Там же работали его дед, брат и сестра. Семья отдала заводу многие десятилетия своей трудовой жизни».

Ну, конечно, как еще может начинаться биография вождя мирового пролетариата, если не с чисто рабочего происхождения. Чай, не Ленин, чтобы дворянство выпячивать. Дворянства там и не было, конечно.

Но было кое-что загадочное. В 9 лет Лёня стал учащимся гимназии. Это в 1915 году. В городе Каменское была только одна гимназия, кого попало в нее не принимали. Леонид был принят в нулевой класс. Отчетливо захрустела французская булка. Слышите? Вообще-то детям простых рабочих в классической гимназии делать было нечего. Максимум – реальное училище. Даже Аркадий Гайдар, сын учителя и фельдшерицы, выходец из интеллигентной семьи, в гимназию не попал. А тут – разнорабочий, потом вальцовщик. Разумеется, вальцовщик в прокатном цехе – специальность довольно опасная и хорошо оплачиваемая, денег на гимназию хватило бы. Но на коммерческую гимназию. Разные гимназии были в РИ. В Каменское была правительственная. А указ «о кухаркиных детях» действовал, его никто не отменял. И вальцовщиком был не только отец Леонида Ильича.

Биографы из института марксизма-ленинизма объяснили эту ситуацию так:

«До революции сыну рабочего получить доступ к образованию было непросто. Надо было обладать немалыми способностями, трудолюбием и настойчивостью. Именно благодаря этим качествам Леонид Брежнев стал учащимся гимназии…».

Прямо картина перед глазами встает, как директор гимназии вместе с преподавателями бегают по рабочим кварталам и выискивают способных, трудолюбивых и настойчивых детишек, чтобы вырастить из них защитников Царя и Отечества, опору трона.

И сам Леонид Ильич именно такую картину нарисовал в воспоминаниях «Жизнь по заводскому гудку»:

«Я еще не сказал: не только отец мой знал грамоту, но и мать умела писать и любила читать, что в пору ее молодости в рабочей слободке было редкостью. Лишь повзрослев, я понял, чего стоила родителям их решимость дать нам, детям, настоящее образование. А они хотели этого и добились: девяти лет от роду я был принят в приготовительный класс каменской мужской классической гимназии. Вспоминаю, мать все не верила, что приняла, да и вся улица удивлялась.

Детей рабочих прежде в гимназию вообще не допускали, да и тут не распахнули двери, а только чуть приоткрыли. По-видимому, с одной стороны, это вызывалось потребностями растущего производства, а с другой – сказывалось влияние революционных событий в России. Тем не менее, для нас был устроен особый конкурс, брали самых способных, примерно одного из пятнадцати, и всего-то сыновей рабочих приняли в тот год семерых. Все прочие гимназисты приезжали из «Верхней колонии», принадлежали к среде чиновников, богатого купечества, заводского начальства.

Нас именовали «казенными стипендиатами». Это не значит, что мы получали стипендию, а значит лишь то, что при условии отличных успехов нас освобождали от платы за обучение. Плата же была непомерно велика – 64 рубля золотом. Столько не зарабатывал даже самый квалифицированный рабочий, и, конечно, отец таких денег при всем желании платить бы не мог».

Оказывается, царь-то был … ненастоящий! Не тот, каким его большевики описывали, не тиран и мучитель простого народа! Вон что получается: простая рабочая семья Брежневых – даже женщины грамотными были. А сынка, в связи с «потребностями растущего производства» в гимназию приняли. Наверно, университеты империи дефицит абитуриентов испытывали, купеческие и дворянские дети туда не хотели идти учиться, приходилось детей рабочих в гимназии брать по конкурсу.

Конечно, это всё ерунда. Никаким простым рабочим Илья Брежнев не был, поэтому его сын и стал гимназистом. Рабочим был. Это несомненно. Но вот каким? Разгадка проста. Читаем дальше «По заводскому гудку»:

«После революции, когда завод перешел на восьмичасовой рабочий день и надо было укомплектовать третью смену, отца назначили фабрикатором. Долгие годы он проработал вальцовщиком, считался мастером своего дела, однако новые обязанности требовали не только опыта, но и солидных знаний. Фабрикатор дает заявки в мартеновский цех, определяет, из каких болванок можно получить заказанные профили, какие выбрать марки стали, как вести термическую обработку, чтобы уменьшить потери тепла, и т. д. По существу, тут требовался уже инженерный расчет, а отец дошел до всего многолетней практикой и природным умом».

Да отец Леонида Ильича был настоящим металлургическим гением! Вы только представьте себе, работая простым вальцовщиком (у металлургов поинтересуйтесь, что это за работа), он своим умом научился определять «…из каких болванок можно получить заказанные профили, какие выбрать марки стали, как вести термическую обработку, чтобы уменьшить потери тепла, и т. д.».

И где только он времени для этого самоусовершенствования до уровня инженера нашел, если его сын сам же пишет, каков режим работы на заводе был:

«Такие каторжные условия, как на Каменском заводе, вряд ли где встретишь, – свидетельствует одна из большевистских листовок, распространявшихся в нашем поселке.– Где это видано, чтобы работа продолжалась целый год без всяких праздничных дней и чтобы приходилось работать по двенадцать часов подряд, а иногда и по восемнадцать, не имея перерыва на завтрак и на обед?».

Конечно, никто бы фабрикатором не назначил вчерашнего вальцовщика на заводе, который после Гражданской войны только-только начинал работу, никто бы не рискнул доверить неопытному человеку такой должности, металл был на вес золота, поэтому рисковать им никто не имел права. Фабрикатором Илья Брежнев был еще до революции, т.е. принадлежал к, так называемой, рабочей аристократии, очень тонкому слою пролетариев. Поэтому и сын его в гимназии учился.

И ничего в таком происхождении зазорного не было. Сталин своего тестя, такого же рабочего аристократа, не стеснялся. Г.М.Маленков вообще из дворян был и не грузился этим.

Но именно Брежневу это портило биографию, поэтому пришлось изворачиваться. А портило потому, что его отец до революции и в революцию в рабочем движении никакого участия не принимал. Брежнев так и не смог припомнить ни одного факта о революционности отца, отделался только тем, что утверждал, будто он поддерживал большевиков. Как поддерживал – умолчал. Семья была мещанской, и воспитание в этой семье наложило отпечаток на характер самого «дорого Леонида Ильича».

И становятся понятными такие строки из «По заводскому гудку»:

«Итак, пришел заветный день, когда заводской гудок прогудел и для меня, вместе с отцом я вышел на смену и трудился, как все. Ныли до ломоты мускулы, пот слепил глаза, но был я по-настоящему счастлив. И потом была радость: вернулся домой, скинул дочерна прокопченную фуфайку, и мать, как, бывало, отцу, сливала студеную воду на мои руки, и я отмывал лицо. Помню, поднял голову и увидел слезы в ее добрых глазах.

– Чего ты, мама?

– От радости, Леня, от радости. Вот и ты уже стал кормильцем».

Какая там радость?! Не от радости его мать, подозреваю, плакала, а от горя: жили, как люди, сын вышел в гимназисты. А после гимназии прямая дорога в университет. Это уже совершенно другая жизнь. Жизнь обеспеченного человека… А тут – завод, закопченная рожа… Всё пошло прахом из-за этой революции…

Небольшой очерк авторства Л.И.Брежнева «По заводскому гудку» наполнен пафосом верности его семьи родному заводу. Из этого очерка следует, что они все так и работали на нем после революции, и 15-летним юношей сам Лёня пошел в рабочие.

Я поинтересовался историей Днепродзержинского (бывшего Каменского) металлургического комбината. И появились вопросы. Главный: на каком заводе началась трудовая биография Л.И.Брежнева, если его родной завод был в 1917 году законсервирован и пуск его состоялся только в 1926 году.

В «Целине» Леонид Ильич написал (или надиктовал) так:

«Начинал рабочим, но в годы разрухи, когда остановили надолго завод, пришлось узнать пахоту, сев, косовицу, и я понял, что это значит – своими руками вырастить хлеб».

Т.е., если даже он и пошел после школы (гимназия была преобразована в школу трудовой молодежи) на завод, то очень быстро бросил работу. Перекрестился из пролетария в крестьянина.

По некоторым сведениям семья Брежневых в 1921 году покинула Каменское и оказалась в Курской губернии, там, где родился отец Генсека. Сам Лёня начал работать на Курском маслобойном заводе, а через два года поступил в землемерный техникум.

Какими-то уж очень хитрожопыми оказались эти заводские патриоты. В трудное для завода время бросили его и поехали искать более жирный кусок. Настоящие рабочие, преданные своему предприятию, поступили совсем по-другому. Большинство рабочих Каменское не покинули, жили трудно, но жили надеждой восстановления завода.

С фронтов гражданской войны (а вот никто из Брежневых с винтовочкой за Советскую власть сражаться не пошел, это дворянин Г.М.Маленков совсем юношей пошел с белыми воевать) вернулись рабочие, самые сознательные решили просить ВСНХ страны помочь с восстановлением предприятия. В ВСНХ отправилась делегация в составе сталевара А.Белецкого и токаря А.Луковцева, они выбили средства для завода и в 1926 году была пущена первая доменная печь, в 1928 году производство достигло довоенного уровня.

Вот так поступали настоящие рабочие и большевики. А комсомолец Леонид Брежнев в это время решил заняться сельским хозяйством и поступил в 1923 году в землемерный техникум. Заметьте, он выбрал специальность не заводскую, а сельскохозяйственную. И очень хлебную.

Опять обратимся к «Целине»:

«Землеустроителем начал работать в самом начале коллективизации, а на завод вернулся, когда она была в основном завершена. Эти годы – с 1927 по 1931 – равны эпохе в истории страны. Нарезая землю сельскохозяйственным артелям, мы сознавали, что не просто уничтожаем межи, но помогаем социалистическому переустройству села, перекраиваем весь тысячелетний уклад крестьянской жизни».

Да-да, отважный борец за коллективизацию, кажется, уже в 1923 году знал, что она начнется. Провидец. Но в 1923 году, когда он поступил в техникум, о коллективизации еще и речи не шло. Зато специальность выбрал очень интересную в том плане, что в те году не было на селе более хлебной. Советская власть выделяла крестьян землю на работника. Составы семьи постоянно менялись. Наделы постоянно перемерялись, что-то отрезали, что-то прирезали. От землемера зависело очень многое. Болотину или голую глину отмерит тебе – вот и намучаешься. Или отдаленный участок. Землемер влиянием по более, чем председатель сельсовета, пользовался в те годы.

И тут очень интересно, что на одном месте Лёня долго не задерживался. Начал работать в Курской губернии. Потом очутился в Белоруссии. Из Белоруссии – на Урале. В его биографии выглядит это так, как будто сама Партия его бросала на сложные участки с такой приличной географической амплитудой. В Курске всё нарезал, помчался помогать Белорусским товарищам, всё Белоруссию перемерил – давай на Урал! Что-то очень много внимания Партия уделяла простому землемеру Лёне. Или он просто сам бежал, после того, как наживал себе врагов?

Я вот именно это подозреваю: мерял землю Лёня так «справедливо», что его могли и прибить недовольные крестьяне, поэтому он и сбегал подальше от тех мест, где его знали.

В Белоруссии он даже себе браунинг купил. И нарвался на конфликт с сотрудником ОГПУ. Вот это совсем уже настораживает. Комсомолец. На ответственной работе. Вроде, наоборот, с ОГПУ у него должно было быть полное взаимопонимание. Обязанностью чекистов было оберегать таких комсомольцев-специалистов от кулацкого террора. Лёню оберегать не хотели. Оперуполномоченный ОГПУ у него браунинг отобрал. В ответ Брежнев накатал жалобу в волостной комитет партии. Чем там дело закончилось – неизвестно. В архиве эта его жалоба хранится без резолюции. Но потом Брежнев очень быстро оказался уже на Урале.

Некоторые журналисты, которые о Брежневе, Василий Журахов, в частности, считают, что браунинг был нужен молодому Брежневу для защиты от кулаков. С чего они так решили, я лично понять не в состоянии. Вот давайте представим, что написал бы Лёня в жалобе на сотрудника ОГПУ, если бы ему угрожали кулаки, а сотрудник лишил его возможности от них защититься? Да там через слово было бы – кулаки и контрреволюционеры! Правильно?

А в жалобе Брежнева потому, что «…работа связана со всякого рода скандалами…», и ни слова о кулаках. Ну и вообще, если бы ему приходилось бороться с кулаками, то «дорогой Леонид Ильич» такие факты в своих биографических сочинениях расписал бы со смаком. Он не про один свой подвиг не забыл. А так только упомянул, что приходилось с ними на сходах бороться.

Но коллективизация, естественно, профессию землемера, как блатную, прикончила. Облом случился у Лёни.

После ссоры с оперуполномоченным ОГПУ Брежнев оказывается уже на Урале, в 1928 году. Полным ходом идет коллективизация, здесь уже землемеру мутить с наделами смертельно опасно. Выделение земли колхозам жестко контролируется советскими и партийными органами. Леонид Ильич, как землемер, был специалистом очень хорошим, по всей видимости. Началась карьера, сначала заведующий земельным отделом райисполкома, потом заместитель председателя райисполкома, наконец, заместитель начальника Уральского окружного земельного управления. Но неожиданно он бросает всё, в 1930 году уезжает с Урала и поступает в Московский институт сельскохозяйственного машиностроения имени Калинина.

Почему я обратил внимание на этот факт биографии Брежнева? Вот как его объясняют составители его жизнеописания из института марксизма-ленинизма:

«Когда на рубеже 20-30 годов в Советском союзе началась индустриализация, стране потребовались десятки, сотни тысяч квалифицированных специалистов. Коммунистическая партия выдвинула лозунг: «Кадры в период реконструкции решают всё!». Речь шла, по существу, о создании новой научно-технической интеллигенции. На учебу в индустриальные вузы партия направляла коммунистов, у которых был уже практический опыт, знание жизни».

Вы что-нибудь поняли? Читатели, наверно, должны были самостоятельно домыслить факт направления на учебу в вуз самой Партией «дорого Леонида Ильича». Такой тонкий намек на толстые обстоятельства.

Но, извините, какому партийному дураку пришло в голову направить на учебу состоявшегося специалиста, уже занимавшего высокую руководящую должность? Напоминаю, Брежнев уже был заместителем начальника земельного управления. И управления ни какого-нибудь уезда, а всего Уральского округа!

Извините, но направляли коммунистов учиться в те годы не только в индустриальные вузы, но и в сельскохозяйственные. Коллективизация была не менее важной задачей, чем индустриализация, колхозы тоже нуждались в специалистах. А в 1930 году Брежнев даже не был еще коммунистом.

И вот так запросто взяли и лишили Уральский округ ценного специалиста, когда и коллективизация еще не была завершена (1930 год!), да сотворили из него студента?! Ерунда какая-то.

У меня только один вопрос возник в связи с этим: что такого натворил на своей должности Леонид Ильич, что заставило его забыть об удачно развивавшейся карьере и бежать в вуз, становиться обычным студентом?

Но и это еще не все. Поступил Леонид Ильич в Московский институт, но через год бросает его и переводится в Днепродзержинский вечерний металлургический институт. Вот какой смысл был в таком кульбите? В желании вернуться на Родину? Так сразу бы и ехал поступать в металлургический институт. Он в него мог еще и после школы поступить, потому что этот институт открылся в 1920 году. Но предпочел профессию землемера. А когда уже стал землемером, да еще и должность значительную занимал – бросил всё и стал студентом. Да еще в вечернем институте, одновременно работая слесарем. Уж не рабочую ли биографию предусмотрительно себе Леонид Ильич творил?

Потом, когда он гневно клеймил на пару с Никитой Хрущевым политику Сталина и его соратников, Лёня вспоминал, что он эту политику горячо поддерживал и пропагандировал, благодаря чему еще студентом стал сначала парторгом факультета? А потом и парторгом института? Ну еще партийная карьера позволила бросить работу слесаря, он стал директором вечернего металлургического рабфака. Из биографического очерка:

«В 1935 году в многотиражной газете завода имени Ф.Э.Дзержинского появилась заметка под заголовком «Имя его – большевик». «Я не могу себе представить, - писал автор, - откуда у этого человека столько берется энергии и трудоспособности. До последнего месяца он работал директором вечернего металлургического рабфака. Нагрузка большая и тяжелая. Он же учится в нашем институте. Он же – лучший группарторг… Он же лучше всех на курсе защитил свой дипломный проект!.. Уйдя на производство, молодой инженер Леонид Брежнев обещает дать многое. И он даст…Потому, что он выкован из крепкого материала».

Конечно, сидя весь день в теплом кабинете директора рабфака в том же институте, в котором сам же и студент, учиться невероятно тяжелее, чем слесарю, который, отпахав смену, бежит с учебниками в аудиторию. Ну, кто бы сомневался еще, что диплом Брежнева будет лучшим на курсе?!

У одного меня возникает подозрение, что кто-то невидимый Леониду Ильичу помогал делать партийную карьеру, даже газетные публикации организовывал, пока только в заводской многотиражке.

В 1935 году Брежнев институт закончил и должен был «дать многое». Но не успел. Его призвали в армию. Он совсем немного проработал начальником смены цеха. И больше с производством напрямую никогда в жизни не сталкивался. Больше того, он, по-видимому, производства старательно избегал. Но и даже в армии он почти сразу ушел на политическую работу. Он служил всего год. Закончил танковую школу, но служить он умудрился политруком роты. И об этом есть запись в его военно-учетной карточке. Согласно этой записи он занимал должность политрука роты танкового полка ДВК.

Ложь! Брехня! Несмотря на запись в официальном воинском документе. Смотрим на эту карточку

В военном комиссариате она заполняется при поступлении личного дела уволенного в запас. Так вот, Леонид Ильич увольнялся в запас трижды, но все записи послужного списка сделанные до 1957 года включительно явно одной рукой, что видно без всякой экспертизы. Кто-то переписал военно-учетный документ Леонида Ильича, внеся в него сведения о службе политруком танковой роты.

Всё дело в том, что Брежнев был призван в армию и закончил полковую танковую школу по специальности «танкист», как значится в его карточке.

Полковые школы – это не военные училища. Они готовили не офицеров, а младший командный состав – сержантов. И после окончания полковой танковой школы курсант Брежнев должен был проходить дальнейшую службу в качестве младшего командира. По окончании срочной службы, как имеющему высшее образование, после прохождения соответствующих курсов (в те годы – курсы моторизации и механизации Красной Армии) ему должно быть присвоено звание лейтенанта и он должен был состоять в запасе, как лейтенант бронетанковых войск.

Но мы не видим в его учетных документах ничего этого. Более того, политрук роты – это штатная должность. Но только не по ведомству Управления бронетанковых войск, а по ведомству Главного политического управления РККА. Т.е., после окончания полковой школы, Леонид Ильич, проходивший срочную службу в РККА, из бронетанкового управления перешел в Главпур? Фиг вам! Судя по записям в этих карточках, дата окончания полковой школы – 1937 год, а назначение политруком роты – 1935 год.

Феномен. Курсант Брежнев, являясь курсантом полковой школы, одновременно занимал должность политрука танковой роты!

Это так командование оценило дарование призывника-срочника Леонида Брежнева жечь глаголом сердца бойцов и командиров, вдохновляя их на подвиги, что заморочилось переводом его из одного Управления РККА в другое? Умели политработники тех лет угадывать в курсантах-срочниках будущих вождей мирового пролетариата!

Но тогда приказом Главпура Брежневу должно быть присвоено звание младшего политрука! Не служили политработниками ни рядовые-танкисты, ни сержанты танкисты, ни даже лейтенанты-танкисты. У политработников была другая система званий.

Однако в графе с перечнем его воинских званий мы видим первое – бригадный комиссар, уже с 1941 года. А с каким званием после прохождения срочной службы Л.И.Брежнев в 1937 году был отправлен в запас? Да без звания. Просто гражданином. Вы скажите, что так не бывает, что хоть звание рядового должно быть? Мало ли, что вы скажете – написано же! Или вы не верите официальному документу?

У меня нет сомнений, что настоящая военно-учетная карточка Леонида Ильича, в которой не могло не быть сведений о присвоении ему воинского звания после увольнения в запас в 1937 году, полностью переписана и эти сведения из нее выброшены. При переделке документа еще была допущена по невнимательности переписчика оплошность – курсанта полковой школы сделали политруком роты, запутавшись в датах. Но с какой целью была проведена эта фальсификация? Наберитесь совсем немного терпения.

После демобилизации - директор Днепродзержинского металлургического техникума, уже в 1937 году – заместитель председателя исполкома Днепродзержинского горсовета. А с 1938 года на чистой партийной работе, сначала заведующим отделом пропаганды Днепродзержинского обкома, потом секретарем по пропаганде этого же обкома. По пропаганде!

Смотрите сами на его жизненный путь. Закончил школу. Очень непродолжительное время проработал на заводе, и то – на неизвестно каком, потом землемерный техникум, карьера землемера, дальше – студент-вечерник. Во время учебы не слесарем, не бригадиром, не мастером работает, а директором рабфака. После учебы очень короткое время начальником смены цеха. Дальше армия. После армии опять руководит образовательным учреждением, техникумом, недолго в исполкоме и скачет на партийную работу, заниматься пропагандой.

Вроде бы человеку уже 32 года, но как-то все у него уж очень легковесно. У меня впечатление, что этот «большевик» упорно искал себе легкой жизни. И впечатление, что это у Брежневых семейная черта. Семья бросила родной завод в трудное для него время, уехала, кажется, в деревню. Но как только завод запустили и как только началась коллективизация – снова нарисовались в Днепродзержинске. Леонид вообще выбрал сельскохозяйственную специальность. Но чем-то она его не устроила и он поспешил сменить ее. Учился на инженера, кажется, должен был во время учебы и работать на производстве, если хотел стать настоящим инженером. Но нет – заведовал рабфаком.

После армии – снова не завод, а техникум, как будто он не металлургический институт закончил, а педагогический. И в обкоме – пропагандой заниматься. Тоже нужное и полезное дело. Только вот в чем вопрос: учился – то на инженера, а не на пропагандиста-агитатора.

Наверно, поклялся себе в юности, когда мать плакала после первой его рабочей смены, увидев чумазое лицо сына, что никогда в жизни больше не будет пачкать руки и рожу горюче-смазочными материалами и заводской копотью.

Есть еще одна странность в его официальной биографии. На партийной работе Брежнев оказался в 1938 году. В разгар борьбы с троцкистскими заговорами. Но в его официальном жизнеописании об этом нет ни слова. Там вообще о какой-либо борьбе с оппозицией не упоминается. И в других воспоминаниях Брежнева нет ни слова об оппозиции. Такое впечатление, что Лёня занимался партийной работой в каком-то параллельном мире.

Больше того, и в учебниках для советских школьников и студентов, почти из всей советской историографии во времена Брежнева всякое упоминание о внутрипартийной борьбе было почти стерто. Остались только намеки на таковую при жизни Владимира Ильича Ленина.

Но ведь не мог же он не участвовать в борьбе с троцкистами! Если бы он на собраниях не выступал с их разоблачениями, то хрен бы ему, а не партийная работа! Одел бы спецовочку и пошел бы в цех, как миленький.

Конечно, это не только из симпатии к тем, кого за участие в заговоре расстреляли. Хотя, духовно они Лёне были близки. Но ликвидация части партийных работников из троцкистско-зиновьевско-бухаринской оппозиции позволила таким, как Брежнев, не идти в заводские цеха план выполнять, а усесться в теплых мягких креслах по обкомам. Только троцкисты далеко не всегда сменились большевиками в обкомах. Такие, как Постышев, Эйхе, занимая руководящие должности в партии, контролировали и прием в нее новых членов. Естественно, предпочтение отдавалось именно таким, которые на них похожи. Вот так в партии появлялись брежневы, сусловы, андроповы.

Ведь это при первом секретаре Днепродзержинского горкома С.С.Лысове Брежнева стали воспевать газеты, как настоящего большевика. А Лысов в 1937 году был расстрелян. Но перед этим Лысов пошел на повышение, в окружной комитет, в Николаев, его место занял А.Викторов, который был при ушедшем на повышении начальнике вторым секретарем, т.е. его правой рукой.

Но и Викторов недолго просидел в кресле, тоже попал под замес, как троцкист. Это же закономерно. Только так в жизни может и быть: если начальник сволочь, то он и в замы себе подберет сволочугу. Правильно же? И так до самого низа.

Надо сказать, что ни Ленин, ни Сталин этот процесс почти не контролировали. У Ленина не было такой возможности, потому что партия создавалась в условиях подполья, да еще и сам он долго в эмиграции находился, и получил еще накануне революции мощнейшую оппозицию против себя. А Сталин получил уже готовое наследство. И он чистил периодически партию. Только толку от этого было мало. Вот Лысова вычистили – вместо него стал Викторов. Викторова вычистили – а где ему на замену кадра брать? И вместо Викторова появляется следующий, выдвиженец самого Викторова, и так – до Брежнева.

Конечно, живи страна Советов в спокойной обстановке, дочистили бы и до Брежнева. Но – аврал за авралом. Сталин и его команда не знали за что хвататься, в буквальном смысле: восстановление хозяйства после гражданской, коллективизация. индустриализация, плюс культурная революция, война, разруха после войны… И это за всего каких-то 20 лет! Представляете? За 20 лет все эти события!

Но приближались грозные события 1941 года. И написанная биография Брежнева приближалась к тем страницам, чтение которых у советских людей когда-то вызывало издевательский смех. В институт марксизма-ленинизма в те годы могли попасть только тщательно отобранные кадры. ЦК КПСС в этом учреждении самостоятельно мыслящие и честные люди нужны не были. Закономерно, что там и накопилась образованная тупость. И эта образованная тупость, выполняя задачу написать книгу, которая должна была прославить Лёню, написали ее так, что она стала восприниматься в народе, как сборник анекдотов. Но как они старались!

«В 1940-м году Днепропетровский обком получил ответственное задание ВКП(б): перевести часть предприятий области на выпуск военной техники. Для руководства этой отраслью учреждалась должность секретаря обкома по оборонной промышленности. Здесь нужен был не только компетентный, технически подготовленный специалист, но и талантливый организатор, способный поднять людей на самоотверженный труд. Выбор пал на Леонида Ильича Брежнева».

Начнем с того, что в 1940-м году перевод предприятий на выпуск военной продукции происходил без участия Брежнева. Брежнев в это время еще только руководил работой пропагандистов-агитаторов, принимал отчеты от них о прочитанных в трудовых коллективах области лекциях и политинформациях.

Должности секретарей обкомов по оборонной промышленности были учреждены только лишь в феврале 1941 года на 18-ой Всесоюзной партийной конференции. Так что, до февраля 1941 года Лёня к оборонной промышленности отношения не имел. Но в 1941 году его, действительно, назначили секретарем по оборонной промышленности.

Обком оценил его компетентность… Полученную за время руководства техникумом, на преподавательско-хозяйственной должности?!

На самом деле, чтобы курировать оборонную промышленность по линии обкома партии не нужно было разбираться в технологии производства артиллерийских орудий и авиамоторов, потому что слова «для руководства этой отраслью учреждалась должность секретаря обкома по оборонной промышленности» являются ложью. Стоило выбросить из фразы одно слово и вся фраза стала ложью. Звучать это должно было так «для партийного руководства этой отраслью».

Это потом Никита с Лёней руководство народным хозяйством страны превратили в непонятно что, каждый секретарь обкома трахал мозги директорам предприятий в меру своего понимания производства, руководителей развелось столько, что деваться от них некуда было, потом эти руководители подобрали таких директоров, что только… Зато послушные! И тот же Лёнин дружбан, Николай Патоличев, кумир Элки Набиуллиной, накатал мемуаров, как он во время войны, будучи Челябинским секретарем, танки выпускал. Попробовал бы он только сунуться с руководящими указаниями на танковый завод во времена наркомства Малышева!

Климент Ефремович Ворошилов, который курировал на тот момент всю оборонную промышленность в должности заместителя Председателя Совнаркома, если бы получил сигнал, что какой-то обкомовский третий секретарь рвется на завод руководить его работой, а еще хлеще – всеми оборонными предприятиями области, нашел бы необходимые слова, чтобы привести этого «производственника» в чувство.

Партийное руководство «немного» отличается от непосредственного руководства. При Сталине партийных работников, которые путали свои задачи с хозяйственными вопросами, били по рукам чувствительно. Порождать партийно-бюрократическую коррупцию намерений у тогдашнего руководства не было.

Но, как бы то ни было, Брежнев курировал оборонную промышленность области по партийной линии. Я думаю, что сыграл факт его службы в армии и уже имевшееся у него звание офицера запаса. Что он накурировал за 4 оставшихся мирных месяца в этой должности – неизвестно. Результатов его работы биографы не привели. Он сам тоже о них умолчал.

А вот когда началась война – произошло в его судьбе нечто странное.

«До ухода на фронт Л.И.Брежнев вместе с другими руководителями обкома провел в первые, наиболее трудные недели войны огромную работу по перестройке хозяйства области на военный лад, максимальной мобилизации ее ресурсов для нужд фронта, а с приближением противника к Днепру – по эвакуации промышленности на Восток. Он принимал самое деятельное участие во всех военно-мобилизационных мероприятиях, в создании народного ополчения на Днепропетровщине…»

Прямо Фигаро какой-то! Куда ни глянь – везде Брежнев крепит оборону! Мало ему было курирования оборонной промышленности, так он еще и ополчение создавал.

Такого незаменимого нужно было держать в тылу изо всех сил, особенно в условиях, когда началась эвакуация промышленности. Но уже 14 июля Леонид Ильич очутился в действующей армии в должности заместителя начальника политотдела Южного фронта. Кто отпустил на фронт секретаря области по оборонной промышленности во время эвакуации промышленности на Восток? Как фамилия этого вредителя? Что, не нашлось больше нигде политработников, как только среди тех, кто курировал оборонную отрасль?

Как ни крути, но в это время Брежнев должен был сутками сидеть на телефоне в своем кабинете и рвать на куски секретарей парторганизаций эвакуируемых заводов и привлеченных к эвакуационным мероприятиям организаций за невыполнение планов эвакуации, или наоборот, хвалить их за работу и ставить в пример остальным. А те секретари должны стоять над душами директоров предприятий и угрожающе шипеть: «Сорвешь план – партбилет на стол положишь и …».

Брежнев сам вспоминал, что он с первых дней сам стал проситься на фронт, мечтал воевать с врагом… Да-да, только подальше от врага, в политотделе фронта. Хотя, уже должен был иметь по сроку звание капитана бронетанковых войск запаса. Вот командуя танковым батальоном можно было и повоевать.

Извините, но как бы предвзято я не относился к Леониду Ильичу, только никаких выводов я не могу сделать, кроме одного: секретарь обкома по обороной промышленности Брежнев во время эвакуационных мероприятий предприятий этой оборонной промышленности был нужен в области, как гитара в духовом оркестре. «Отряд не заметил потери бойца…».

А может он просто сбежал в армию. Чтобы ему не оторвали голову за партийное руководство перевода промышленности на военные рельсы? Помните, как Сталин зверски драл Никиту Хрущева после его жалобы, что Украину оборонять нечем, даже винтовок не хватает? Кажется, такие как Брежнев, там докурировались…

А вот теперь разгадка – зачем нужно было переделывать военно-учетные документы Леонида Ильича. Она в первом же приказе о назначении его на должность после прибытия в войска:

Оказывается, начальник группы особого назначения Л.И.Брежнев, действительно, не имел воинского звания, отслужив срочную службу, во время которой даже политруком танковой роты являлся. Так в этом приказе. Вообще никакого воинского звания не имел. Просто гражданин Советского Союза. Снова феномен! Никто, кроме Брежнева не умудрился отслужить в армии, уйдя в запас без звания.

Ну не может быть такого по определению! Из этого приказа можно сделать только один вывод – в штаб Южного фронта из военкомата, которым был призван в действующую армию Леонид Ильич, поступили сведения о том, что Брежнев никогда в армии не служил. Иначе он был бы призван на службу в том звании, которое имел, находясь в запасе.

Но если он демобилизовался в 1937 году из танковых войск, после окончания полковой школы, то, как имеющему высшее образование, обязательно в те годы было бы присвоено звание лейтенанта бронетанковых войск. Он в этом звании и ушел бы в запас. Плюс – он находился в запасе до войны 4 года. А тогда страна уже готовилась к войне и подготовка офицеров запаса проводилась не так, как в нынешние времена. Он за четыре года минимум дважды побывал бы на сборах офицеров запаса, согласно Закона о прохождении воинской службы, и к 1941 году имел бы звание старшего лейтенанта бронетанковых войск, как минимум.

И военкомат его призвал бы в действующую армию, как офицера-танкиста. Пошел бы на фронт командиром танковой роты. Под пули и снаряды.

У меня есть все основания полагать, что с целью избежать призыва в строевые части действующей армии по военно-учетной специальности танкиста, Брежневу военком (без него это невозможно) сделал подложные документы о непрохождении им ранее службы в РККА.

В суматохе первого военного года это не вскрылось. А дальше – никому такое подозрение в голову не пришло. И только в 1957 году, когда Леонид Ильич уже был секретарем ЦК, он стал приводить свою биографию в порядок, возможности секретаря ЦК это позволяли. Тогда и были переделаны его воинские учетные документы, в которые внесли запись о службе политруком еще до войны, чтобы не возникало подозрения, как строевой офицер танковых войск смог начать военную карьеру с должности политработника. Из документов вымарали сведения о его строевой должности и воинском звании офицера-танкиста.