Ваши епископы, ваши каноники (соборные священники), ваши графы, бароны и буржуа, которые стоят во главе католического движения, — это не наши люди. Они не желают человечеству ни равенства, ни счастья, потому что иначе им пришлось бы если не отказаться совсем от своего привилегированного положения, то во всяком случае поступиться им, чтобы доставить победу тому благу человечества, к достижению которого они якобы стремятся. Наоборот, они являются главными защитниками привилегий и классового господства; они хотят не справедливости, а благотворительности, не равенства, а смиренной покорности, не знаний, а веры.

И в то время, как народ жаждет и стремится к человеческому существованию и хочет видеть результаты своего труда и стараний, они проповедуют ему довольство настоящим положением и утешают его указанием на небо, сами же живут господами и проводят время в удовольствиях, пользуясь плодами трудов других. Католический народ, который заботится и трудится и который до сих пор следовал за этими людьми, этот народ принадлежит нам, и мы надеемся, что наступит еще день, когда у него откроются глаза, чтобы взглянуть в нашу сторону. Если затем в наши ряды вступит обездоленное и угнетенное низшее духовенство, пролетарское положение которого Вы так превосходно изобразили, — что ж, отлично, милости просим! Тогда-то эти люди поймут, что те идеальные стремления, которые они напрасно пытались осуществить при помощи церкви, будут осуществлены в наших рядах и благодаря нам. Они увидят, что у нас для них есть лучшая задача, чем выполнение пустых формул их религии, являющихся лишь тормозом действительного совершенствования человечества. По Вашему собственному утверждению, Вы, г. священник, обеспечены хуже какого-нибудь лакея или горничной и ведете жизнь самого последнего пролетария. А между тем епископ Ваш живет как большой господин и в качестве такового пользуется доходами и почестями. Если бы христианство желало, как Вы говорите, того же, что и социализм, то каким же образом могло бы оно создать такую систему различия в положении, такое неравенство и защищать его как «богом установленный порядок»? Разве может такая религия заслужить наше уважение и наше одобрение? Или Вы потребуете от нас, чтобы мы стали ждать общего блага и возможно высшего счастья человечества до тех пор, пока их не принесет нам религия? Эта религия, существующая вот уже девятнадцать столетий, до сих пор не сумела убедить собственных служителей в необходимости исполнять свои так называемые принципы.

Нам пришлось бы ждать целую вечность, а жизнь человеческая коротка. Нет, нет! Даже если бы Вы еще тщательней стали отыскивать разницу между церковью и ее «отдельными» служителями, Вам все равно не удалось бы это, да и не может удаться.

То, что Вы приводите как исключение, есть правило, принцип, а Ваше правило есть исключение. Но ведь Вы знаете, что исключение никогда не уничтожает правила.

Итак, я совершенно не могу согласиться с Вашим мнением, будто христианство стремится к той же цели, что и социализм. Христианство и социализм противостоят друг другу, как огонь и вода. Так называемое доброе зерно, которое Вы, но не я, находите в христианстве, есть зерно не христианское, а общечеловеческое. То же, что принадлежит собственно христианству — его учение и догмы, — враждебно человечеству. Выбраться из этого противоречия между Вашей теорией и практикой я предоставляю Вам самому.